Андрей Смирнов

Подписка на книги
Имя пользователя:   Пароль:   Запомнить меня  Скрыть присутствие 
Текущее время: 29 мар 2024, 09:55

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 28 ]  На страницу Пред.  1, 2
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 06 фев 2012, 14:01 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Глава 5. Завороты реальности.
- Чем занимаешься?
- Песца откармливаю. Будет полный.

Время, самое простое время самых обычных людей нелинейно, потому что зависит от событий. Чем больше их происходит – тем больше проходит для этого человека его «внутреннего», ощутимого им времени. Что же касается тех, других, кто умеет им управлять, то механизм абсолютно тот же! Без событий времени нет. В ровном течении обыденной жизни это не замечаешь, но с этого апреля меня понесло и закрутило, как стремниной, и чем дальше, тем быстрее несет, только успеваю от самых жестких камней отпихиваться. Была б возможность – «взял бы отпуск», свалил в деревню и картошку окучивал, капусту поливал… В общем, вернулся к нормальному темпу. К сожалению, пока не получится, и, может, еще очень долго. Потому что Ленка, потому что «договор», потому что расшатал свою энергетику и пора приводить ее в новую норму, потому что пора обуздывать сны… Катится клубочек, еле за ним поспеваешь.

Совего вышел из-за трансформаторной будки, хотя, готов поручиться, его только что там не было – мы мимо проходили. В том же готишном виде, что и раньше на себя навешивал, с черным шейным платочком и массивной тростью.
- Ну, что, пошли?
- А клятва?
- Будет тебе клятва.
- Дашь ее на территории Торгового мира.
- Да какая разница, Максим? – Совего уселся на спинку скамейки. – Ты же сформулировал ее по тем правилам, что действуют во всех более-менее магических мирах. Причем, она настолько жесткая, что применяется далеко не всегда даже в вассальных договорах.
- Ради Лены. Без этого нечего и огород городить.
- Ты рискуешь, Максим. Как только кто-то или что-то становится для тебя слишком дорого, мировые законы постараются тебя этого лишить. Знаешь, почему? Так можно выжать из тебя максимум энергии.
- Но зачем?
- Потому что это благоприятно сказывается на мировом энергетическом и информационном фоне. Чем больше сломанных костей, тем интересней скачки, как сказал один из ваших. А ты сам-то, какие книги читаешь: где все хорошо и сначала, и потом, а в самом конце еще лучше, или те, где серьезные противоречия и драматический финал? Вот и они такие любят.
- Кто – «они»?
- Да никто, это я так, философствую, - оборвал меня Совего. – Держитесь за руки, перейдем к нам.
- Погоди, сперва в Торговый мир, - придерживаю его. – И еще, мне сегодня к шести вечера нужно быть здесь, на работе.
- Ладно, - филин сдвинул мохнатые брови и поджал губы. – Но если ты не обучишься тут, у Сабыра, за полгода хотя бы до уровня нашего подростка, возраста окончания зечьи, я тебя прикончу и клинок заберу. Потому что неумеха мне не нужен, так учителю и передай. И еще скажи – пусть не пытается что-нибудь сотворить с Леной, а то я ему отрежу все, что торчит, и на этот раз он так просто назад не приставит. Да, как только выйдет на связь, так передай, я эту узкоглазую скотину не первый год знаю. Никаких понятий о чести и совести.

Кто б говорил – у самого такие, то есть никаких. А правил, которые в магуйской среде приняты, придерживается потому, что иначе нельзя: сдохнешь злой смертью. Не зря ж я в договоре предусмотрел обоюдную клятву магическим даром. Ее ни в одном мире, ни в какой ситуации не обойдешь, судя по тому, что мне «подсказочная книжка» выдала. Ну, да, еще подстраховался, заключая сделку именно в Торговом мире. Стал бы Совего так над Ленкой трястись, что своему старому знакомому обещает все поотрывать, в случае чего, когда бы не это. Конечно, и я так же клялся, но что мне магический дар? Пока у меня от него одни неприятности… Да нет, вру, сам себя успокаиваю – зацепило меня. Словно жил на плоскости, а теперь вышел в пространство. И Торговый мир, каким бы он ни казался, а вызывает невольное уважение: давно я не видал, чтоб где-то слово было столь нерушимо. И мир Высоких Трав, в который я едва заглянул, манит неизвестностью, вот куда бы сходить с адекватным оружием или хоть средствами маскировки. Или мир Совего…
Аихаааи!
Так у них называется и мир, и горизонт. И почему-то горизонт на этой Аихаааи гораздо шире, чем у нас, а сила тяжести та же. Такой простор раскинулся под нами! Кучерявая шкура из темной зелени с серебристым отливом прорывалась скалами и лысыми, цвета старой кости, холмами, в сторону висящего над горизонтом светила бежала река, и вдалеке, собрав все окрестные ручьи, выходила из леса на луг с редкими купами кустов и деревьев. Крупные животные двигались в густой траве, словно пасущееся стадо, вот что-то напугало их, и они, вместо того, чтобы броситься врассыпную, разом присели и выстрелили собой в небо. Темные силуэты, синхронно разворачиваясь в предзакатном свете, бликовали, как слюдяные пластинки, а над ними, над лугом, лесом и горами раскинулись сизые, лиловые и снежно-белые острова облаков, лениво дрейфующих по ветру на закат.
Перешли мы на плоскую, будто срезанную, вершину скалы, и Совего, отодвинув нас к центру, сбросил иллюзию и стал тем крылатым монстром, которого мы видели лишь дважды и недолго. Он вытянулся вверх, став наполовину выше, развернул грудь, свел крылья за спиной, как хищная птица, и заклекотал.
Поначалу пронзительный и высокий отрывистый вопль возвестил радость возвращения так, как не получится никакими словами, потом клекот перешел в вой, от которого даже кишки замерзли, звук опустился еще ниже, став ревом и грохотом, и закончился далеко за пределами человеческого слуха, ощущаемый лишь давлением на уши и волной животного ужаса, притиснувшего нас друг к другу и чуть не свалившего с ног.
Тот, кто так орет, стоя в одиночку (мы тут явно никто и звать никак) на открытой со всех сторон скале, либо сошел с ума, либо ему и в самом деле нечего бояться. Закончив голосить и постояв на краю, склонив голову набок и вслушиваясь в эхо, Совего встряхнулся и подошел к нам.
- Что, страшно, мышата?
- Ну, думаю, тому, кто так орет посреди чиста поля, и при этом умудрился столько прожить, бояться нечего.
- А это ты зря. Тот, кто собирает стаю, всегда рискует. Первыми могут прилететь враги. Или хлеищьн. Но есть освященные временем ритуалы, и не мне их нарушать. Вы сейчас – как птенцы, найденные мной, и я протрубил общий сбор, чтобы решить, стоит ли вас принимать в свое гнездо.

В небе возникло пятнышко, еще одно, крылатые силуэты резкими ныряющими движениями снизились, приблизились на расстояние, с которого уже и мы с Ленкой узнали в них сородичей Совего, и тот довольно улыбнулся. При этом морда, напоминающая кошачью, разве что нос тоньше и загнут крючком, расплылась до самых ушей. Он дважды хлопнул крыльями и прижал их к телу.
Птицелюди приземлялись на скалу, тормозя резкими взмахами крыльев, ветер от них поднялся нешуточный, они заполнили всю площадку, стиснув нас своими оперенными тушками в середине. Я ощутил резкий мускусный запах и сгустившееся внимание, интерес, давящий на виски и пощипывающий кожу знакомым ощущением энергии. Над нами склонилось незнакомая рожа, глядя на которую, любой бы решил, что Совего – еще не монстр, и вполне может считаться красавцем в своем племени. Эта физиономия была плоской, заросшей мелкими перьями чуть не от самых глаз как вверх, так и вниз, к жуткой пасти, какой-то кривой и брюзгливой, а глаза, не чистого янтарного цвета, как у Совего, а, как сказала бы Ленка, какашечного, смотрели на нас не мигая, с подозрительным таким выражением, а запашок от него шел… прямо козлиная вонь.
- Хачиа-аш матрерро хиа оичьн! – выдохнула эта кривая пасть мне в лицо.
- Извините? – я развернулся к нему лицом и выпрямился, демонстрируя, что не напуган его обращением.
- Диао ийчьн. Тиба. Чий ихи, - ответил Совего родичу и подгреб нас к себе когтистыми пальцами крыльев.
Мерзкая рожа отдалилась – ее обладатель выпрямился и заухал по-совиному, плечи его затряслись, пасть продемонстрировала впечатляющий набор клыков.
- А сейчас, птенчики, слушайтесь беспрекословно, - прошептал, склонившись к нам, Совего. – Когда к вам подойдет Сиайю… Белая такая… Вы спрячетесь у нее под крыльями, и съедите все, что она вам даст.
- Ага, - прошептала Ленка, заворожено глядя ему в глаза, а я просто кивнул.
Перья зашелестели, зацокали десятки когтей по камню, толпа пернатых подвинулась, раздалась, освободив проход, и прямо в него точно спланировала белая птица… нет, не птица. Принцесса-лебедь, Одетта. При том, что с человеческой внешностью у Сиайю не было ничего общего, сразу становилось ясно, что это – женщина и, скорее всего, молодая – вокруг глаз почти не было складок, а сами глаза сияли, не так, как отсвечивает глазное дно у кошек и сов, они были как июньское небо, а против солнца зрачок сузился и стал почти незаметен. Тонкая голубоватая кожа лица обрамлялась перышками по тому контуру, по какому растут волосы у людей, шея и верх выпуклой груди (да, понимаю, у них костяк такой, но мысли все равно наводит) тоже были свободны от перьев. Ее движения – легкие и быстрые, скорее, свойственные хрупким созданиям, так что даже забываешь о той массе мышц, которые вскидывают это двухметровое тело ввысь и несут по воздуху – удерживали внимание и не давали отвести взгляд. Заходящее светило оттенило белизну оперения золотыми бликами и глубокой синевой в тени…
Подходя к нам, она подняла крылья и отрывисто чирикнула что-то на своем языке. Мы с Ленкой переглянулись и нырнули под них, почти не наклоняясь. А я рост этой птички явно недооценил, минимум два с половиной, когда разгибает коленки. Кстати, от нее практически ничем не пахло, так, слегка – чем-то смолистым и душным. Сиайю завертелась вместе с нами, укутанными ее перьями, как одеялом, и я старательно смотрел под ноги – такая курочка когтистой лапкой наступит, так будет перелом стопы, если не что-то похуже, но она очень ловко переступала, будто видела, куда лапы ставить нельзя. Этот куриный вальс прекратился только тогда, когда у меня закружилась голова, а Ленка рванула ворот блузки, видно, совсем тошно стало. Шелестящие крылья отпустили нас так же быстро, как и окутали, и прямо перед моим носом обнаружилась…
Дохлая крыса.
Здоровенная, с кролика. Свежепойманная – кровь еще сочилась и стекала по шкурке с разодранной шеи. Ее держал одним когтем тот самый вонючий козел, что до этого хохотал над нами, и по его роже разливалось брезгливое презрение к бескрылым чужакам. Ну, что ж, я подмигнул Ленке, и мы одновременно протянули руки к угощению. Нет, отбирать друг у друга, конечно, не стали, но показали этим пернатым, что крысой нас не смутишь. Старательно, хоть и не очень аккуратно, содрали шкурку – сперва Ленка зубами отдирала, потом я пальцами, спасибо тренеру, раз доску пальцем не прошибаю, так хоть крысу без ножа освежевать смог, и стали есть, по очереди отгрызая волокна алого мяса со спины и окорочков этого «детского питания». И нисколько оно не противное, солоновато-горькое с ореховым привкусом, только очень жесткое, мы глотали недожеванные куски, хорошо, не подавились. А крови в крысе оказалось много, Ленка обляпалась основательно, я – поменьше, но тоже пятен на рубашку насажал. Стали похожи на пару упырей из третьесортного ужастика. До крысиных потрохов не дошли, все же изображать дикарей мы не обязаны, остатки тушки я протянул Сиайю и сказал, не надеясь, что она меня поймет:
- Благодарю, очень вкусно, мы с сестрой наелись.
- Тши ихи! – улыбнулась Сиайю. – Чий готохи ийчьн. Нахоаю аха.
Подошел Совего.
- Теперь полетим в гнездо. Ты, - он кивнул мне. – Хватаешься за мою ногу, Лена – держишься за Сиайю. Да, за ногу. Если не сможешь – она тебя понесет в когтях, а это для вашей мягкотелой породы больно и может закончиться серьезными ранами. Я-то привык к людям, а она видит в первый раз.
- Минуточку! – не знаю, что на Ленку нашло, обычно, она не интересуется такими вещами. – Сиайю – ваша жена?
- Нет, - резко оборвал Совего. – До того, чтобы хоть заикнуться об этом… предложить это Сиайю, я не дорос и вряд ли когда дорасту.
Ленка удовлетворилась ответом и вжалась в белые перья так, словно и вправду была ее цыпленком.
Оичьн по очереди – начиная с крайних – стали спрыгивать со скалы, через пару мгновений поднимаясь над ней, и по спирали, почти не шевеля крыльями, уходить ввысь. Вскоре зашевелилась и Сиайю, они с Ленкой подошли к краю, Ленка обхватила ее лапу, даже ноги на пальцы поставила, и белая птица кинулась в небо. Другие сперва пролетали сколько-то вниз, а Сиайю, словно истребитель с вертикальным взлетом, тут же пошла вверх, развернулась с сильным креном и вскоре пропала из виду. С Ленкой, судорожно вцепившейся в лапу всеми четырьмя конечностями. Кстати, и Совего так же взлетел, без вынужденного падения, и тут уж я понял, почему. Обхватив руками и ногами скользкую чешуйчатую лапу, я сопротивлялся ветру, так и норовящему сдуть меня оттуда, но не силе тяготения – я словно стал вчетверо легче. И Совего, и Сиайю левитировали – не в полной мере, а лишь для разгрузки крыльев, не исключено, что и другие птицелюды ее использовали, но явно в меньшей мере. Даже вспомнилась присказка толкиноидов: «Тёмный Вала из замка Аст-Ахэ постоянно ходил без рубахи: крылья черного ветра шириною три метра и длиной десять метров в размахе». Крылья Совего площадью от силы пять квадратных метров, значит, суммарный вес он должен был уменьшить раз в семь… а то и больше, учитывая мою не худенькую тушку. Так что ощущения меня малость обманули. Кроме того, чем, как не левитацией, можно объяснить стадо летающих «бегемотиков», что со страху вспорхнули, как стая стрекоз. Бегемошки…

Слегка освоившись, я стал посматривать вниз, заодно проверяя свое чувство направления, внутренний картограф-самописец. Он и здесь пытался что-то черкать перед внутренним взором, но вскоре стал выдавать полную ерунду. При внимательном наблюдении этому нашлось объяснение: время от времени пейзаж под нами резко менялся, то есть полет перемежался скачками сквозь пространство, не настолько далекими, чтоб изменился ландшафт, но достаточным, чтобы ориентиры пропали из виду и чувство направления дало сбой.
Крутой склон горы с жилым комплексом пещер возник перед нами сразу крупным планом, вблизи, и Совего резко поднырнул в темную нишу… со всего размаха долбанув мной о некстати оказавшийся на пути мешок с чем-то вроде орехов. Тот лопнул, содержимое разлетелось по полу пещеры, я рухнул в эту кучу, а Совего пронесся надо мной, хлопая крыльями, и затормозил метрах в трех впереди.
- Бихипа ийчьн! Ий ихи, - раздался знакомый голос, а потом не менее знакомое уханье.
Совего повернулся в его сторону, скривился, помахал когтистым пальцем, и уханье замолкло на полувздохе. Козел вонючий, как-то резко истощав, вытянулся в струнку, сощурил глаза и прикинулся ветошью, смертельно побитой молью, а воздух из его пасти вместо уханья вышел с жалобным свистом, как из проколотой камеры.
- Вот и стой так, - резюмировал Совего, махнув мне рукой, дескать, чего развалился, иди сюда. – Хороший боец, только слишком традиционен, и потому предсказуем. Тахайо. Мой брат по отцу.
- Максим, - представился я, подойдя к неподвижному Тахайо и как можно приветливее кивнув ему. – Надеюсь с вами сработаться, когда придет время.
- Тахайо сейчас не ответит, - вздохнул Совего. – Я расслабил его гортань и ввел в кататонию скелетные мышцы, а поставить щит против брата он не догадался. Взрослый парень, а как дитя. Ты на него не обижайся, а вас я в обиду не дам. Пока не начнутся тренировки.
- Можно спросить? Почему он так воняет? Болен?
- Ну, что ты! Слышал такую присказку – «труп врага хорошо пахнет»? Так вот он третьего дня двух шпионов из гнезда Стиаи Железноперой отследил, теперь мажется их трупной гнилью. Как герои древности…
- И часто он так?
- Всякий раз, как кого-то убьет. Сколько прошу – ни одной ночи в гнезде нормально не пахло… Не успеют одни трупы догнить – он опять кому-то шею свернул. За двадцать лет мы привыкли, а вам, конечно, поначалу тяжело будет. Зато тем, кого он признал, бояться нечего, для Тахайо родство и дружба – священные понятия. Точнее, не дружба, а одногнездовые отношения. В человеческих языках такого слова нет, самое близкое – любовь к своему народу, причем, у вас для большинства это лишенная силы абстракция, слишком уж велики по численности ваши народы, а у нас – жизненная необходимость. Свой всегда для нас лучше чужого, какими бы ни были тот и другой. Поэтому я провел вас через усыновление. Ладно, пошли в дом, а то девушки заждались.

Девушки у оичьн симпатичные, этакие крылатые кошки, двигаются с кошачьей грацией и совиными ужимками, во всяком случае, любое выяснение отношений сопровождается распушением перьев, изгибанием крыльев буквой М и шипением, из-за присутствия Совего тихим и сразу же прекращающимся, стоит ему бросить в их сторону строгий взгляд. Мужская часть гнезда вела себя спокойно, а вот женская вовсю тешила материнский инстинкт, стараясь дотянуться и потискать «диковинных птенцов», как нас тут называли. «Диковинные», «другого вида разумные» - «ийчьн», «ихи» - совсем маленький птенец или кладка, причем двое птенцов – звучит так же, как и один, а вот больше – уже «ихин», множественное число. Оичьн и ийчьн – тоже формы множественного числа, но там счет начинается, как положено, с единицы. Один – «оичь» или «ийчь», два и более – добавляем «н». Совего по ходу разговора пояснил. Он вообще местный культуртрегер и переводчик чужемировой литературы, иной раз вкручивающий соотечественникам свои идеи насильно. Книг у оичьн нет, и он сперва читает для себя на языке оригинала, а потом пересказывает совиным на какой-то носитель, чтобы все гнездо приобщалось. Один такой носитель я чуть не перепутал с блюдцем, когда празднованье вошло в фазу «бей посуду, я плачу». При этом спиртосодержащих жидкостей на столе я не обнаружил, такое впечатление, что какой-то напиток содержал каннабиоиды. Девушки расчирикались, нас с Ленкой, не взирая на громкие протесты Совего, растащили, усадили на колени и стали щупать и рассматривать, перебирая волосы, трогая кожу и заглядывая под одежду. Это сопровождалось охами, ахами, тихим смехом, особенно, когда я перекусил пучок травы передними зубами. Оичьн отгрызают боковыми, а передние у них мелкие, как у всех хищников, и, тем не менее, на столе, помимо разной дичи, жаренной и сырой, стояло блюдо каши, по вкусу – из чего-то вроде орехов, и лежали пучки душистой зелени, которой заедали мясное. Сородичи Совего не строгие хищники, как кошачьи, их питание разнообразней, хотя животная пища составляет более двух третей рациона. Поскольку я еще и налегал на траву, меня обозвали «моифо», есть у них такой зверь, загрызаяц с Ленку ростом, жутко сволочная тварь, но травоядная. Это я потом узнал, а так – хоть горшком назови, только об пол не бей, ну «моифо» и «моифо», на здоровье, все равно не понимаю.
А вот когда я перепутал их «лазерный диск» с блюдцем и попробовал нагрести в него каши, то все решили, что я – настоящий дикарь. Правда, диск был не пластиковый, а обсидиановый, без дырки в центре, да и потолще, но ошибка все равно оказалась настолько позорной, что мне ее долго припоминали. Дескать, «ты пришел к нам дикарем, мы из тебя человека, тьфу, оичь сделали». Ага, посмотрел бы я на вас у компьютера, или лучше – закрыл бы глаза, чтоб не страдать понапрасну, поскольку вещь, способная выдержать шаловливые ручонки оичьн, должна быть из камня, стали или прочной кости.
Диск у меня отобрали и засунули в каменную банку, конически расширяющуюся кверху. Одна из девушек обхватила ее пальцами, что-то фыркнула и поставила на середину стола. Минуты две ничего не происходило, потом воздух над банкой слабо засветился. На границе слышимости возник то ли шелест, то ли свист, то ли голос. В серебристом конусе света закружись крылатые фигурки. Следующие полчаса мы, не отрываясь, смотрели и слушали нечто среднее между художественным фильмом и видеоклипом по какой-то древней и жутко кровавой легенде, с запутанными и непонятными для стороннего наблюдателя отношениями, рассуждать о причинах которых я бы не взялся даже с хорошего перепоя. Тем более, не зная языка. Музыка, точнее, многоголосое пение, под которое шло непрерывное мочилово, была гораздо эмоциональнее лиц героев, они, к тому же, постоянно «текли», слегка изменяя черты, так что к концу фильма кто есть кто можно было определить только по цветам оперения.
Когда конус погас и диск вытряхнули из банки, я спросил у Совего, как делают подобные записи.
- Да элементарно… на эту, например, можно и кашу положить, не жалко. Собираются трое-четверо молодых мамочек и поют вместе, как более-менее слаженно получится – напевают на диск, и потом по очереди показывают своим птенцам. И не надо по сто раз одно и то же повторять.
- А видеоряд?
- А визуал тоже все вместе вдумывают, вот он и плывет, так что это халтура. Маг, даже слабенький, может в одиночку диск вдумать, тогда визуал крепкий, ему и петь самому не надо, но талантливых рассказчиков мало, не в каждом гнезде есть, так что халтуры в сотни раз больше. Да и какая мать захочет, чтобы чужой дядя ее детям что-то рассказывал? Когда я сделал подборку «чужие миры», сколько шуму было! Даже свои обвинили в предательстве, пока я братца не отделал до полусмерти, ор стоял до небес. Заставил – смирились. А потом друг у друга выпрашивали, даже из гнезда Дайао Когтя прилетали послушать, я им не запрещал, только охрану приставил. А то разные в наш мир забредают, бывает, крайне опасные ийчьн, нам нужно их понимать, предугадывать, что они сделают. Да и вообще, чем шире кругозор, тем больше материала для собственных выводов. Я за самостоятельный поиск, меня за это традиционалисты не любят, а хранители, так и вовсе «отлучили от школы». Ну, это случилось как раз по моей воле и тогда, когда ловить у них больше было нечего. А, ладно… где они теперь, в ком возродились… а я – вот он, жив и собственное гнездо обустроил. С заряженным гаррухом в качестве батарейки! Ай да я, а, Макс? Ты что, заснул? Макс-моифо! Девчонки тебя кроликом обозвали.
- Слушай, а напеть диск – это сложно? Если я попробую, у меня одного получится?
- У тебя? Запросто. Принести заготовку?
- Давай. А визуал сразу нужно вдумывать, когда поешь?
- Да, все сразу, исправить нельзя, разве что диск заново сделать.
- Тогда немного погоди, я продумаю.

Что меня дернуло петь именно «Берег»? Наверно, есть в нем нечто полетное, взгляд сверху, и тут же – тоннель улицы, огрызок комнаты, висящий на единственной стене, кучи битого кирпича и мусора, будто вырываемые лучом фонаря подробности катастрофы. Скупой штрих, ирония и горький привкус случайных чисел.
«… и когда на берег хлынет волна
И застынет на один только миг…» - пел я, утопив взгляд в мерцающем тумане «записывающей аппаратуры» оичьн, и парил над фронтом надвигающейся беды, и одновременно был подростком, читающим книгу, и кем-то еще, обязанным вмешаться, предотвратить, выходящим – уже смешно – из общественного туалета, как из портала. Чувствовал пронизывающий сырой ветер, поднимал воротник тренча, ощущал кобуру под мышкой и знал, что это мнимое успокоение – то, что произойдет, оружием не остановишь. Сон о реальности, более реалистичный, чем жизнь, потому что спрессован из значимых эпизодов, где каждому отведено необходимое и достаточное место. Да, голос у меня так себе, у костра под гитару сойдет, а где поприличней – уже стыдобища, но об этом не думалось, я просто прожил эту песню от начала до конца, такую же, скорее всего, слабую, как мой голос, но – пусть оно тут будет. Мало ли что, просто так, след на песке чужого мира.

Не помню, я вообще последний-то куплет спел или забыл напрочь, из памяти вылетело и то, как у меня каменный горшок, эту их «видеокамеру», забрали из рук и подали чашку орехового «молока». Вот как уронил ее – помню, именно в этот момент я пришел в себя. Ох, и смотрели на меня эти совы… сидели вокруг и глазами хлопали, молча, даже девушки не шелохнулись ни разу. Только где-то далеко, в глубине пещерного поселения размеренно капала вода: «плюм-ульк!», и потом снова «плюм!»
- Моифо ото шиоий! – первой пришла в себя, не считая Совего, которому мое представление было, надо думать, пофигу, Сиайю. Подошла, обхватила плечи, склонилась. – Тши ти айено начьио, нахо. Тахела йачьи. Афаи?
- Сиайю говорит, что ты – очень хороший рассказчик, но рассказ печалит. Если хочешь, она сейчас споет для всех, это тебя развлечет, - перевел Совего и добавил от себя. – Советую согласиться, Сиайю не каждый день нас этим радует.

Небо – белое, укутанное в дымку, высокую, но без единого разрыва, проема, проблеска синевы. Белая птица белой тенью кружит в этом безжизненном небе. Она кричит, но ее крик теряется в вышине, не доходит до земли. А есть ли земля? Хотя бы твердь, а не почва, хотя бы вода, тьфу, да хоть вулканы и лава! Нет ее, есть лишь туман, густой, пористый, высасывающий силу, словно сухой песок – воду. И это – старый мир, до времени постаревший, как человек, никогда не совершавший поступков, всю жизнь проживший по чужим правилам.
Алое, распухшее до половины неба, но все равно тусклое, светило опускается за горизонт. Земля безжизненна – это сухая пустыня, местами каменная, местами песчаная, скалы спускаются лесенкой в море, темно-синее с широкой алой полосой. Но и на нем лежит печать желтизны, мерзкой слабости. В глубине еще теплится какая-то жизнь, над водой подлетают стайки то ли креветок, то ли рыб со скрюченными хвостами, вот из глубины выстреливает пружиной широкая склизкая лента и затягивает сразу нескольких летучих под воду. Это – старый мир, но состарившийся от естественных причин: ему слишком много лет, и светило устало. Его покинули все или почти все. Он стар и одинок.
Вот еще один старый, он – словно хрустальное зеркало, и в его глубине бродят то ли люди, то ли звери, то ли призраки – каждый по своей незримой траектории, не видя друг друга и не пересекаясь. Это мир вечной старости, вечного одиночества и хождения по кругу.
Переворачивается еще одна страница. Теперь перед нами мир, что о старости и не помышляет, мир, застывший на вершине зрелости и еще не переваливший свой пик. Высота и мощь горных хребтов придавливает жалкого человечка к земле, равняет нулю, долины клубятся потоками силы, воды морей достают стеклянистыми волнами до облаков, мириады существ роятся на суше, в воде и воздухе, и каждое из них несравнимо сильнее и совершеннее тебя. Но что-то не так, и звенит перетянутой струной, зундит назойливым комаром, гудит, как линия высокого напряжения, и страшно: еще чуть-чуть, и все оборвется, океаны выплеснутся на сушу, горы посыплются, словно кубики, земля разойдется и пропустит наверх фонтаны раскаленной лавы. Но при этом напряжение столь велико, что нет сил его выдержать, и хочется – ну, скорее же, что угодно, только скорее.
Голос Сиайю ведет – я только сейчас замечаю, что именно он вел меня по всем этим мирам – и теперь приводит в пещеру на берегу моря. В ней темно и сухо, желтый песок устилает пол, и все хорошо видно, словно предметам не требуется солнечного света, чтобы себя обозначить – они видны сами по себе, как на детском рисунке. Спиной ко мне стоит человек, у него маленькая абсолютно лысая белая голова и широкие плечи, с которых свисает, как с вешалки, черно-белый плащ, то есть черный он в тенях, а на свету – белый. Он с кем-то говорит, с тем, кого загораживает спиной.
- Что, братец, не передумал еще? Быть как я – лучшее Это. Твое То тебе только мешает. И всем остальным.
В ответ – хрип. Потом слабый стон. Наконец, слова – тихие, но вполне внятные:
- Говоришь, стать как ты, чтобы жить?
- Да, - подхватывает черно-белый. – Чтобы выжить. Жить вечно, как я. Мы же братья.
- Ты забыл… - произносит его собеседник и умолкает. Долго молчит, пока черно-белый не спрашивает:
- Что я забыл?
- Что это я живу. А ты… ты только существуешь.
Черно-белый дергается, звякает металл, плечи под плащом дрожат от напряжения, но потом расслабляются.
- Не надейся, меня трудно разозлить, но и тогда – не заставишь сделать то, чего не хочу. До свиданья, брат. Посиди тут, подумай, может, надумаешь что… раньше, чем этот мир расколется под твоей тяжестью.
Черно-белый оборачивается, и я вижу обтянутый кожей череп, а в провалах глазниц будто сияют две ярких (яростных!) белых звезды. Он не видит меня – я слишком мал? – делает один шаг, и пропадает.
За ним обнаруживается как-то странно, криво стоящий человек в алой одежде. У него под ногами широкая лужа, черная на желтом песке, и еще что-то – явно лишнее – что? Знакомое лишь по… по историческим фильмам. Кол, точнее – его основание, вбитое (укорененное?) в землю. Заостренный конец торчит из-под ключицы, рядом с его головой, но алый еще жив. Он приоткрывает один глаз.
- Хааа… каааа… козявочка, ползи ко мне.
Осторожно подхожу ближе. Алый огромен – его истинные размеры, по-видимому, сопоставимы с миром, но при этом наши глаза странным образом оказываются на одной высоте.
- Что тебе нужно?
- Ты знаешь.
- Убить тебя?
- Да.
- А я смогу?
- Если призрачным клинком – да. И если я не буду противиться…
- А ты не будешь? И меня не убьешь?
- Не убью тебя, клянусь… Приступай же.
Я сосредотачиваюсь на правой руке и вызываю знакомое ощущение – будто из нее тянет жилы. Вспыхивает яркая, но быстро проходящая боль.
- Отсечь голову? – спрашиваю я. – Или в сердце?
- По очереди, - отвечает алый. – На чем-то я точно уйду. Рассекай тело до тех пор, пока не исчезну.
«Эх, - подумалось мне тогда. – Сколько времени потребуется на расчленение тела размером в целый мир?»
Но он умер – исчез – сразу, как я срубил ему голову. Она только начала падение, как само тело – вместе с одеждой и даже лужей в песке – подернулось рябью и пропало. И лишь дальний отголосок его сути коснулся меня, как последняя благодарность.

Меня словно бревном в грудь ударило, я сел там же, у пещеры, на песок, и держал на весу правую руку с раскрытой ладонью, пока не услышал смех Сиайю. Звонкий, многоголосый, как звон сотни колокольчиков на весеннем ветру. Она снова запела, и песня подхватила меня и понесла. Мы летели над горами, рядом с которыми я чувствовал себя меньше, чем ничто, над океаном, что катит переливающиеся сине-зеленые воды с мириадами волшебных существ, над землей, по которой маршировали и сшибались между собой диковинные армии, а в отдалении творили совершенно невообразимое элитные воины этого мира, архимаги-одиночки, в небе парили разумные, полуразумные и вовсе неразумные существа и летающие города на ажурных основах, то есть все было, как раньше. С одной только разницей – невыносимое давление исчезло полностью. Может, существа, занятые своими делами, этого и не ощутили, но мы с Сиайю поняли сразу, и ее песнь была песнью победы.

Возвращение в себя получилось не столь уж приятным, тело затекло и замерзло, голова кружилась, а Ленка прыгала вокруг меня и охаживала по щекам, ругаясь матом и всхлипывая от бессилия. Зато Сиайю просто лучилась довольством, как кошка, сожравшая втихаря пяток антрекотов. Остальные оичьн привычно выходили из транса, словно из зрительного зала, лениво потягиваясь какими-то куриными, обыденными и совсем не изящными движениями. В обеденный зал наконец-то завалился Тахайо, он шипел, бормотал и хлопал крыльями, вслед за ним накатила волна удушливой вони, и Совего помахал верхом крыла перед носом, дескать, не было печали… Потом, не обращая внимания на лезущего с руганью брата, подошел ко мне.
- Ну, как, получил свою долю? Ты не удивляйся, когда что-то странное проявляться начнет, спрашивай валькирию, если сам не справишься. Они ближе ей, чем Сабыру.
- Черно-белый и алый?
- Да. Некромант и Берсерк, если пользоваться словами из ваших книжек. Или Тон и Цвет. Или Рассудок и Страсть.
- Или Порядок и Хаос?
- Не совсем то, что ты сказал – более широкие и емкие понятия.
- Но я его убил. Алого. Это значит…
- Какая чушь! Ни ты, ни я, ни сколько угодно таких, как мы с тобой, ни даже армия таких, как Сиайю, никогда не сможет причинить им хоть немного вреда. Зато помочь одной из сторон мы вполне можем. Иногда хватает даже такой песчинки. И, что главное, в отличие от божеств, эти две силы всегда расплачиваются с тобою сполна. Ты думаешь, почему Сиайю довольна? Она свое получила или получит. Ты – тоже. Мало того, это как-то должно изменить расклад в твоем мире. В нашем, думаю, тоже. Да… как ты думаешь, то, что сири пришла именно в наше гнездо – говорит о чем-то, а?
- А кто такая – «сири»?
- «Песня». Иногда песня становится оичь. Или оичь становится песнью – не знаю. Но когда сири поет, ее слушаются не только все живые, мертвые и никогда не жившие – сама ткань бытия свивается так, как хочет сири. Там, где магия встречает препятствия или вообще невозможна, сири не встречает преград.
- Погоди, значит, наша птица Сирин…
- Ну побывала какая-то сири у вас, что в том такого… Я спрашиваю – если сири Сиайю пришла именно к нам, значит, гнездо у нас – исключительное? Или… или оно теперь – на острие какой-то атаки… Ладно, дальше видно будет. А сейчас – не опоздал ли ты на работу, Максим? Я знаю, у вас время считают не часами – минутами. Или ты решил прогулять?

Ага, прогуляешь тут. Уж больно ловко Совего все обставил. Вспомнив о работе, я как-то явственно увидел не кругленького и делового Анатоль Степаныча, а лохматого Мишу: как он перебирает бумаги из папки и брезгливо морщится. Может, я тогда его суть уже ухватил, а может, просто так объемно и четко запомнился образ. До мелких черточек нарисовался передо мной, как настоящий.
- Да-да, не уводи мысль! – прикрикнул Совего, обхватил мою голову цепкими пальцами и впился взглядом в глаза.
Я, понятное дело, не рыпался – до того самого момента, когда золотистые глаза Совего не расплылись в желтую хмарь электрического освещения. Передо мной была открытая дверь из темной качалки в ярко-желтую от ламп накаливания «серверную». Миша стоял вполоборота ко мне и – нет, не перебирал бумаги – задумчиво перелистывал страницы журнала. Я потоптался, чтоб не пугать своим приходом, кашлянул, и, когда он с удивлением посмотрел в дверной проем – поздоровался.
- Макс? Блин, я уж заждался! Ты в курсе, что уже полвосьмого? Кстати, а Гера, как всегда, дверь открыл и курит, или вообще с поста свалил? Ну, охранник. Что-то я не слышал ни звонка, ни как замок щелкнул.
- Ну, я мимо двери прошел, вообще-то, - ухмыльнулся, заходя в комнату.
- Как это мимо двери? – искреннее удивление, потом пауза, и настороженно. – Это что, кровь?
Ттвою мать… Я ж весь перемазался.
- Крысиная. Делал один ритуал, - ага, все вроде правда, а подумает ведь совсем другое.
- Чтоб без дверей в дом входить?
- Ну, не только, но и это тоже, - и тут к правдивости не придерешься, верно? – Амберский цикл читал?
- Роджера Желязны? В общем, да. Только давно, в детстве.
- Тогда поймешь. Есть такая маза – «козырной контакт» и «переход по карте».
- Но по книге, это могли одни амбериты…
- И хаоситы. Только, сдается, либо мастер слегка ошибся, либо времена изменились.
- Ну, помнится, там еще был, как его… Мелман? Как, не рискуем повторить судьбу?
- Миша, - стараюсь говорить подчеркнуто уверенно, и именно интонация – ложь, но на ней не подловишь. – Методики опробованные. Я не каббалист, и к черноте тоже не имею отношения. Мой учитель – алтайский шаман, белый кам, между прочим, и во всех этих утверждениях я могу поклясться. Хочешь? К тому же, будем работать с двойной подстраховкой.
- Шаман, говоришь, - тянет Миша, а потом резко, в лоб: - А сестра твоя где? Зарезал и в лесу прикопал?
- Придурок, блин… Ленку к знакомым на две недели отвез, отдохнуть, пока тут все утрясется, хочешь – когда вернется, вместе в кофейню сходим, в переулке рядом с Чайуправлением.
- Нда… - тянет задумчиво Михаил, но и ежу понятно, что ни одному моему слову не верит. – Ладно, садись, я чай заварю. Тогда и поговорим.
Берет чайник, уходит в темноту пыльной качалки, а я усаживаюсь на стул у компа и слушаю, как шумит вода в туалете. Да, и это вполне может звучать медитативно. Шум воды из крана продолжается, но я чувствую, как сзади подходит Миша, у него очень характерные движения, их чувствуешь, даже когда не смотришь и не прислушиваешься…

Прихожу в себя от острого запаха аммиака – мне под нос сунули вату с нашатырем. Сознание потихоньку проясняется. Вот нафига же? Вырубили – так дайте хоть полежать, спать хочется неимоверно. Идите все на хрен, голова раскалывается, тараканы разбегаются… Кстати, кто это меня так угостил? Память услужливо подсовывает шорох мишкиных шагов.
- Ты, Мишка, параноик. Лечиться надо, а то в своем подвале окончательно с глузду съехал.
Пытаюсь перевернуться на бок и встать, но тщетно: лежу, примотанный скотчем к компьютерному стулу, руки к подлокотникам, ноги заведены мысками за трубу и привязаны к «лапе». Профессионал нашелся… и не дернешься.
- Я? – презрительный смешок. – А что я должен делать, если мой напарник заявляется на работу в обход единственной двери и с головы до ног заляпанный кровью? У нас, между прочим, коммерческая тайна, и доверять маньякам и психам нельзя.
- Это ты псих. Параноик. Ментам сдашь?
- Нет, мы тебя здесь зароем. Если Анатоль Степанычу не понравятся ответы.
- Какие ответы?
- Ответы на вопросы. Какие будут, не знаю. А ты спи, спи. Привыкай к вечности.
Что ж голова-то не соображает, когда так нужно? Может, оттого, что по ней много били? Слабость такая, от хронического недосыпа и постоянных проблем, и кожа явно рассечена в том месте, куда во сне камень влетел. И паранойя эта мишкина… она, конечно, по делу, но как же похожа на мою, тогда, когда я с Сабыра золотые червонцы стесал. Дежавю. Начались повторы, с небольшими отклонениями, конечно, но ощущение входа в рекурсивную ловушку высветилось достаточно четко. О причинах мы подумаем после, сейчас надо прикинуть, какие будут вопросы и что на них отвечать.
Но, честно говоря, не думалось, от слова «совсем». До приезда Анатоль Степаныча так и пролежал, как курица на кооперативном рынке, изредка подергиваясь, чтоб тело не затекло.
- Нда… - начальство обошло и оглядело меня со всех сторон. – Действительно, кровь. Жаль, нельзя быстро сделать анализ. Ты, герой, помнишь, что тебе говорили – «тише воды, ниже травы»? Или не понял…
- А я и так тихий, - отвечаю. – Если вам вся ментовская инфа сливается, можете посмотреть, я ни в чем, никак, никогда: не привлекался, не подозревался, в свидетелях не проходил.
- Еще бы, - подхватывает Миша. – Если он сквозь стены умеет ходить, то наверняка не подставится…
- А что, можно? – с мечтательным видом вопрошает боровичок и закладывает пальцы за ремень.
- Во всяком случае, дверь не открывалась и видеокамера не зафиксировала.
- Да, Максимка… а хочешь послужить для блага человечества и прогресса науки?
- Нет, - отвечаю. – Не хочу, жить охота.
Боровичок захихикал.
- А ты и так, считай, труп. Такие способности простому поцану принадлежать не должны, они ему не по статусу. Не мы – так ФСБ, не ФСБ – так ЦСД тебя повяжет, разберет по клеточке и выяснит все.
- И ничего не добьется, - говорю я. – Любой дебил может разобрать автомобиль, а вот собрать – задолбается, и не факт, что он после этого хоть когда-то поедет. Функция системы обычно не выводима из функций подсистем, если разорваны связи. А в биологических объектах…
- Ишь, какой умный… Знаешь, Мишк, а давай опробуем твой «обруч правды»!
- Можно, - отвечает Мишка. – Только он не мой, еще Мессмер подавлял лобные доли электромагнитом. Я только усовершенствовал, и опробовано оно на бомжах, так что за результат не волнуйтесь, все будет пучком.

Минут через десять меня подняли вместе со стулом и примотали, для надежности, к батарее. Хорошо, лето – не топят. Мишка приволок откуда-то свою самоделку: кусок резины, на котором было накручено всякой хренобени, два резиновых браслета с контактами, как для электрокардиограммы, приборчик, к которому они подсоединялись, и под конец – бандуру с неидентифицируемыми самоделками, из которых удалось более-менее признать только трансформатор, надеюсь, понижающий. Не электрический же стул они мне собираются устроить? Во всяком случае, не сразу…
«Что, так и будем ждать смерти?» – возмутилось во мне нечто, не до конца додавленное усталостью. «Не-ет, - ответил я ему, этому нечту. – В конце концов, если боровичок так уверен, что мои способности не для личного употребления, предложу поработать на него, а потом либо Сабыр, либо Совего вытащат». «Ага, - издевается это нечто. – Если тебе мозги нах не спалят. Про лоботомию читал?»
Нда… Действительно, придется Совего звать, он хоть и дальше, но кровно во мне заинтересован. И виноват в том, что сейчас случилось. Закрываю глаза, отрешаюсь от реальности, вспоминаю – вызываю из памяти – даже не внешность, а суть. Тянусь к ней, притрагиваюсь, дергаю, кричу: «Совего, наглая сволочь, куда меня забросил, вытягивай сейчас же!» Нехотя откликается. Визуала нет, чувствую только поток силы, протянувшийся через меня. В это время на голову мне надевают что-то холодное и тяжелое, поправляют, застегивают сзади. На запястья – резиновые браслеты с контактами. Щаз ебанет… «Совего, что тормозишь? Тащи меня!» Поток силы растет. Чувствую, что и эти начали – защелкали тумблеры, трансформатор заныл на пределе слышимости. «Совего!» - нехотя: «Открой глаза, я на них посмотрю». Приподнимаю веки, это тяжело, будто я Вий, впору просить замогильным голосом… Вижу этих двоих. Как, однако, их перекорежило… или мое зрение стало таким? Боровичок наклонился, спрашивает:
- Откуда кровь на твоей одежде?
Отвечать не хочется, но и сопротивляться всему этому – тоже. Ничего не хочется, будто из меня выдернули что-то главное, и я растекаюсь в киселе безразличия.
- Крысу ел, - отвечаю.
- Зачем ты ел крысу? – продолжает допрос Анатоль Степаныч.
- Угостили.
- Кто угостил?
- Оичьн.
- Кто?!
Поток силы со стороны Совего взрывается в мозгах фейерверком, и я кубарем лечу в Глубину – такую родную и тихую, где хочется свернуться клубочком, оставив все проблемы снаружи. «Помер, аднака», - как-то равнодушно комментирует нечто. «А и хрен с ним», - соглашаюсь я, так не хочется спорить. «Вылезай, бездельник!» - слышу еще третий голос, это Совего. Еще и ржет, то есть, ухает. Медленно возвращаюсь в себя.
Открываю глаза. Темно. Шевелю пальцами, руками – свободны. Ногами – вроде, тоже. Ощупываю голову – никакой дряни на ней нет, на затылке шишка, волосы мокрые, как из-под душа. Поднимаюсь, сажусь на кровати… нет, это не кровать – топчан от тренажера. Выходит, я все еще там. Как ни хреново, встаю и тихонько подхожу к приоткрытой двери, заглядываю в щелку. Вижу край монитора, колени и кроссовки Миши. Меня моментально просекают, дверь распахивается, на пороге стоит боровичок:
- Аааа! Макс! – громко и неискренне восклицает он и распахивает руки для объятий, я отшатываюсь. – Как я рад, что недопонимание между нами устранено! Почему ты сразу мне не сказал, кто твой учитель?
- Потому что вы все равно решили бы это проверить своей установкой.
- Приношу извинения… Знаете, Макс, как вас по батюшке, это, конечно, опытный образец, но он не причинил бы вам вреда. Он не разрушает, а только отключает на время лобные доли мозга. Но, все равно, прошу меня извинить… и приглашаю к столу. Или лучше махнем в ресторан? Что мы, как бомжи, все в подвале, в подвале… Для чего? Как для чего. Макс, я хочу поговорить с вами о сотрудничестве. Долговременном взаимовыгодном сотрудничестве.

Нет, кое-что понятно. Мне подавили волю, но до Совего я успел достучаться за мгновение до, он услышал допрос, и, когда правда об оичьн должна была неминуемо раскрыться, взял управление телом на себя. Хорошенько вломил им, они и зассали…
Но вот вопрос: кем он настолько известным представился, что меня так вдруг зауважали?

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 08 фев 2012, 22:23 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Родные уже паниковали по полной программе, когда я в районе полуночи им позвонил. Успокоил и насчет себя, и насчет Ленки, сказал, что утром приду. Хватит с меня приключений. Не смотря на то, что от выпивки я отказался (и боровичок тут же решил, что пить не будет), в голове стояла жуткая муть, зрение плыло и звук время от времени искажался, есть не хотелось, зато зеленого чая два чайника в одно рыло выдул. Зажевал какими-то экзотическими сухофруктами, не почувствовав вкуса. Анатоль Степаныч вопросительно смотрел на меня – ждал, пока начну разговор. А я держал паузу. Кто кого, люблю молчанием меряться. Он не выдержал – хе, я так и чуял, издалека разговор заведет. Дескать, я же знаю, какая сейчас преступность, а еще сект расплодилось, а ЦСД – самая зловредная, и тому подобные круговые хождения. А чего это он секты третий раз поминает, притом, что и беседовали мы с ним трижды, то есть, не было разговора без упоминаний.
- Я, конечно, понимаю, у вас есть некоторые претензии к малым конфесиям, - говорю. – Но я-то тут при чем?
- Вы, молодой человек, ни при чем, - перекривился боровичок. – Только, я помню, и у вас с ними случился конфликт.
- Почему вы так считаете? – ага, это он припомнил, как я про спасение сестры говорил, он спросил, не от сектантов ли я ее выдернул, а я не стал отрицать.
- То есть, вы свою проблему решили, а там хоть трава не расти? – не унимается Анатоль Степаныч.
- Естественно, - отвечаю, и кидаю свой пробный шар. – Я, заметьте, и не спрашиваю, для кого вы собираете информацию. Может, и для ЦСД?
- Мы не собираем информацию, Максим, мы проводим маркетинговые исследования! – ага, заело боровичка, заело. Продолжаю его доводить.
- Ну, маркетинговые исследования. Что такое секта, церковь, ашрам, вообще любая религиозная организация? Предприятие, оказывающее оккультные услуги. Торговля надеждой – это ведь выгоднее, чем торговля одеждой. И в этом смысле она ничем не хуже театра или проезжего гипнотизера, даже лучше – налоги не надо платить. Так что я не удивлюсь, что вы сделаете исследование спроса и для ЦСД, если она хорошо проплатит.
- То есть, вы заведомо считаете, что у любого коммерсанта нет ни совести, ни принципов…
- Я считаю, что принципы-то, как раз, есть, например – «деньги не пахнут» и «любые средства хороши, главное, чтоб не попасться». Ведь так?
- Тогда вы ошибаетесь, - мягко отвечает Анатоль Степаныч и смотрит на меня печальным таким взором, а сам пилит ножом отбивную. – Я, быть может, не всегда действую абсолютно законно… и считаю это вполне оправданным риском… только главной моей целью уже давно не являются деньги и вообще собственное благосостояние. Они нужны – очень, не спорю – но это промежуточная цель, это средство! Конечно, Макс, вы сейчас считаете себя крутым и умным, циничным одиночкой, который пройдет по любым головам и трупам к своей цели, но со временем, надеюсь, поймете, что не любую цену стоит платить даже за самую великую цель. Надеюсь, что при этом вы не потеряете всех своих близких. Поймете раньше.
Он умолк, сунул, наконец-то, кусочек мяса в рот, вяло пошевелил челюстями и принялся ковырять вилкой в салате, брезгливо выгребая из него кружки оливок, а я подперся кулаками и задумался. А дядечке-то досталось по самое «небалуйся», вот он теперь и исходит поносом… ЦСД, говорите? Сектантов и я не люблю, вопрос лишь в том, что вступать в драку какой-либо организацией не собираюсь. Хотя бы ради безопасности близких. Перетопчется.
- Хорошо, - говорю. – Сам я бодаться ни с кем не буду, а вот кое-какими знаниями, исключительно прикладными, с вами поделюсь. Составьте список того, что вы хотели бы узнать и чему научить кого-либо из ваших сотрудников, и я выберу из него то, что возможно. Сразу предупреждаю – я ученик, мне доступно немногое, так что не советую заказывать вундервафлю с суперганом. Кроме того, не все люди одинаково одаренные, так что будут вопросы и к личностям обучаемых. Вот тогда обсудим цену вопроса. А пока – извините, я буду дописывать интерфейсы к вашему бредогенератору и базе данных. По рукам?
- Что ж, разумно. Претензий по недавнему инциденту, надеюсь, у вас нет?
- Даже если и были, то я готов о них забыть – с тем, чтобы больше их не было.
- О, конечно, ваш… покровитель – я правильно понял? – недвусмысленно потребовал, чтоб подобного не повторилось. Но ведь наша контора – не единственное заинтересованное лицо, буде информация о вас просочится… совершенно без нашей вины.

Да, боровичка обыграть вчистую – это мне не по силам, хорошо, свел вничью благодаря Совего… то есть, имея неоспоримое преимущество. Конечно, опыта в переговорах у меня маловато, но ведь и в этом уголовном коммерсанте есть нечто, вызывающее невольное уважение. Он не боится смерти. Для Совего убить – раз плюнуть, тем более, что попасться ему не грозит. И меньшим чем смерть он уж, определенно, его не стращал. А этот больше боится не за себя, а за свое дело. Впрочем, кто не ценит свою жизнь – тем более не ценит чужие. Лучшее отношение к такому – внимательный нейтралитет.

Домой я приехал с первым поездом метро, привычно объегорив бабку-контролершу у турникетов, опять ведь из-за совиных импровизаций без денег путешествовал, надо будет этому филину как-нибудь объяснить, что я, все же, не оичь и летать не умею. На консультацию забил, на разговоры с родными тоже – повалился спать. Свежая голова лучше соображает. Вечером полистаю лекции, заодно посмотрю, что по теорверу в «астральной сети» имеется. На всякий случай. Нет, я, конечно, учил, решал, сдавал, допуск получил, практически, вместе со всеми… Но подстраховаться охота. Так девчонки пишут шпаргалки даже тогда, когда знают, что воспользоваться ими не удастся.

Следующая неделя пролетела бредово. Все время приходилось куда-то спешить. Экзамен сдал на четверку – слишком понадеялся на подсказки из астральной сети, а кто-то там ляпнул ошибку. Уж лучше б я сам вспоминал. На работе наваял оба интерфейса, заодно в чате познакомился с девушкой, вовремя оттеснив бота. Перетопчется с инфой, штирлиц недобитовый. Сходил на свидание, обломался до слез (от смеха) – девушке оказалось четырнадцать лет, на них она и выглядела, не смотря на кило косметики, гламурную укладку и «маленькое красное платье» от китайской шанели. Сводил ее в «Шоколадницу», предостерег от маньяков, получил высокомерное фырканье в лицо и свалил домой – я не педофил. Миша проверил работу и навалял замечаний на три листа петитом. Пришлось исправлять. Кстати, отношения с ним у нас так и не улучшились, я не мог забыть тот «обруч правды», а он, видимо, «явленье Совего». Подозреваю, филин представился каким-нибудь демоном, тем более, крылья-то есть и рожа клыкастая… Помимо всей этой галиматьи, выкраивал время для занятий сабыровыми упражнениями, и, самое забавное, это с четвертого раза стало приносить умиротворение и почти кайф, особенно приятно было смотреть на свечу и бокал с водой, а секундная стрелка на часах перестала бесить дерганым ритмом.

И вот, когда я копался в форме отчета, кто-то постучался мне прямо в мозги. Если бы не обещанье Сабыра навещать меня в снах, я бы решил, что это шизофрения. А так я, довольный достигнутыми умениями, отключил мысленную словомешалку и сосредоточился на принятии «сигнала».
Знакомое давление на виски как бы проникло вглубь, и внутри возникла готовая фраза, даже голос ощутился – но не так, как слышишь ушами, скорее, так, как это вспоминаешь.
- Что, без приключений ни дня? – вот пусть только попробует вякнуть, я ему все припомню, и как обучение бросил на полдороги, и что я, по их с Совего вине и полной несогласованности, чуть дважды не попался бандитам под нож или что-то похуже.
Прикрыл глаза, мысленно отвечаю:
- Совего все рассказал, или что-то уточнить надо?
- Да Совего трепач, до смерти заговорит...
- Как птичка Сирин.
- Так ты и с ней познакомился. Одобряю. Я следил за тобой только в пределах этого мира, а когда вы с этим пернатым отсюда ушли, не стал подглядывать, он шибко не любит.
- То есть, когда из меня овощ сделать хотели, ты мог в любую минуту вмешаться?
- Ну, вряд ли я сделал бы это эффектнее, чем Совего. Так, убил бы толстяка или лохматого еврейчика. А он устроил представление! Именно благодаря нему мы имеем целую организацию, которая будет на нас работать.
- На кого это – «нас»? – спрашиваю. На Сабыра, Совего и Ко?
- Бери выше, «на все прогрессивное человечество»!
- Вот не верю, что ты прогрессором заделался! Тебе ж люди, в большинстве, глубоко параллельны.
- Дурак ты, Макс, и умнее не станешь. Вот смотри сам. Совего сказал: «источники открываются». И не соврал. Появляется излишек энергии, самых разных диапазонов и частот. На них начинают слетаться и жировать разнообразные эфирные и астральные сущности. До того они питались огрызками человеческих эмоций, подбирали на кладбищах эфирные скорлупы, старались внедриться в пробои энергетических тел, паразитировали или подъедали объедки, жили впроголодь, почти не росли и не плодились, и тут – дармовая жратва. Чувствуешь, какой у них будет демографический взрыв? Второе, навскидку, что произойдет. Помимо живых потребителей энергии, есть полуживые и совсем неживые образования. Этакие астральные машины, приспособленные для одного – собирать и отжимать энергию с людей. За ними, обычно, стоит сущность, человек или группа людей, причем первое встречается намного чаще второго и третьего, и при открытии источников они естественным образом, благодаря тому, что питающие их люди получают больше эфирной пищи, получают больше, как бы это сказать, человеческого сока… И бесконтрольно растут, становясь раковыми опухолями астрального мира. Даже хуже, чем рак: уничтожь одни – прорастут другие, обычно, на почве той организации, что занималась уничтожением. И каждая из них старается лишить своих батареек малейшего намека на самостоятельность, хотя сами могут декларировать все, что угодно, от рабской покорности и военной дисциплины до полного либерализма с любезно ограниченными до инвалидских пределов возможностями. И этот «дивный новый мир» астральных големов меня не устраивает точно так же, как и болото с астральными крокодилами самых разных размеров и диапазонов. А тебя?
- Ну, а ты как думаешь? Конечно, нет, но куда отсюда деться, ведь не к Совего на ПМЖ?
- Вот именно. Ни бройлерной курицей, ни представителем вымирающего вида мне быть как-то не хочется, а это значит, что нужно сообразить, как не позволить пищевым конкурентам разъесться и размножиться. Теоретически, есть два пути: закрыть источники или съесть все самим. Первое сложно, но возможно, я подозреваю, что до недавнего времени было нечто, насильственным образом перекрывавшее их, но оно, по словам Совего, сдохло или серьезно ослабло. Второе потребует широкого вовлечения в это людей, при этом, учить их магуйству-энергуйству не обязательно: достаточно научить их поглощать энергию и пускать ее на нужды своего тела.
- Это не вредно?
- А хрен его знает, Максим. Я не думаю, что оно пройдет просто так. Кто-то, скорее всего, пострадает, и от неграмотного управления энергией, и от того, что их эфирные тела не приспособлены для возросшего потока. Кто-то мутирует, смотри, из печати и сети не исчезают сообщения о «солнцеедах», и, даже если сейчас 99% их – ложь, то исключить такую возможность в дальнейшем нельзя. Это потребует определенного навыка в управлении поступившей энергией, и этому они должны научиться сами, словами мало можно помочь. Можно – примером, но скольких успеет научить один, даже самый сильный шаман? А ведь ему придется заниматься и многим другим. Так что потери тут неизбежны. У большинства мутировавшим будет уже потомство. Это самый естественный, природный путь, когда многие дети станут сильнее родителей, и займут всю или почти всю экологическую нишу доступного человеку диапазона энергий. Но, чтобы такое произошло, мы должны научить и приохотить массы народа к одному: питать энергетическое тело из источников. Не собирать крохи из окружающего эфира, как в ци-гун, не вампирить из ближних и дальних, не возгонять необходимую телу животную энергию до верхних диапазонов, обесточивая нижний котел, а просто хорошо кушать. И, конечно, знать, откуда брать хавчик.
- Хммм… это же, по сути, свинячья логика: жри, пей, жируй и плодись.
- А ты что хотел? Человек в чем-то очень похож на свинью. Только вот свиньи не умеют защищаться всей стаей: когда на них нападает что волк, что люди, они просто врассыпную бегут. Люди же умеют самоорганизовываться, иначе бы они не выжили, не пережили плохие времена. Это второй уровень: уровень волка. Этих уровней, по которым распределяются люди, девять – их можно раскрасить цветами, разрисовать лотосами, мне же привычнее называть их именами зверей и птиц. Так вот, различия заложены в человеческой природе, и люди разберутся в них сами, главное – чтобы то были люди… и не какие-то левые сущи в их оболочке. Понял?
- Куда уж понятней. Поскольку мы – люди, то и играть будем исключительно за своих.
- Умница. Но вот игрища надо сделать максимально безопасными и минимально энергозатратными для нас самих. Кроме того, ты уже сейчас должен понять, что то, что мы делаем, хоть и полезно для человечества, но для многих людей обернется вредом. Минимизировать его можно, совсем исключить – нельзя. Впрочем, как только захочешь позаниматься самоедством, вспомни, сколько народа каждый год гибнет под колесами автомобилей. Не знаешь, сколько по всему миру? А зря: почти полтора миллиона. Так что, запретим автотранспорт?
- Нет.
- И я о том же. И второе, что помешает тебе психовать по этому поводу: мы с тобой будем лишь источниками информации, а распространять ее люди будут сами. Слыхал о цепной реакции? Вот именно. Чтобы она не затухла, вбрасывать придется во многих разных местах, в том числе и в этой твоей конторе. Стребуй с толстяка список, на днях вместе посмотрим.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 24 фев 2012, 12:11 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Миша потер виски и с сомнением посмотрел на меня.
- Ты уверен, что эта сеть существует, а не почудилась? Ну, знаешь ведь, мы запоминаем гораздо больше, чем потом можем вспомнить. А вот когда растормозишь подсознание…
Больше двух часов мы потратили на то, чтобы Мишка хотя бы примерно вообразил с закрытыми глазами интерфейс входа в астральную сеть, но на то, чтобы написать вопрос в открытой книге, его уже не хватало. Начинал хмыкать, посмеиваться и вообще поминутно отвлекался от темы. Понятно, что считает это все ерундой и самообманом. Как бы ему обратное доказать? Говорю:
- Давай поставим эксперимент. Задай вопрос из области, которую я гарантированно не знаю, и посмотрим, можно ли из астральной сети вытащить правильный ответ.
- Ну, давай. В медицине ты, как я понимаю, полный ноль?
- Абсолютный. Минус двести семьдесят три по Цельсию.
- Тогда давай, входи в свою сеть.
Я в который раз наэнергетизировался дыханием (все равно надолго не хватит, так что надо побыстрей соображать), закрыл глаза, отрешился от серых будней… вот она, книжечка со свечечкой, хошь читай, хошь жопу затыкай…
- Давай, быстрей спрашивай, время идет!
- Э… так, скажи мне, что такое сирингомиелия.
Быстро пишу слово в книге, ставлю тире и вопросительный знак, и под записью тут же проявляются строчки, я только успеваю читать в быстро сгущающейся темноте.
- Это болезнь цнс, характеризующаяся образованием полостей в спинном мозге… с повреждением кортикоспинальных путей и парезом конечностей… начинается в детском или подростковом возрасте… прогноз неблагоприятный… все. Темно, електричество кончилось, кина не будет.
- Хватит. Там вранье, но ты верно прочел. Матери врачи тоже сказали, что жить мне не больше десяти лет, и тех – в инвалидной коляске. Мне говорить не хотели, но у меня в тот год было увлечение жучками… ну, делал разные модификации и потом проверял. Цеплял на всех, даже на соседкину шубу раз прикрутил. Так вот, я эту запись прослушал, и сразу понял, что на меня теперь все положат, кроме родных, а мама у меня глупенькая, может только по всяким шарлатанам таскать… Поднял литературу, пообщался в сети, и, как видишь – вытащил себя сам, вот этими штуками, - и машет рукой в сторону своей мусорную кучи на стеллаже. – Электромагнитная стимуляция нижних отделов мозга.
Я, вопреки его ожиданиям, не выясняю, что из этого мусора стало чудодейственным лекарством, и Мишка надолго задумывается. Он дергает себя за патлы, крутит пальцем рожки из волос, скребет подбородок и чешет кончик носа, и вообще глубоко погружается в проблему. Остекленелый взгляд проясняется минут через пятнадцать, я за это время успеваю не только чай заварить, но весь выпить. Когда электрочайник вскипает с новой порцией воды, а я возвращаюсь с отмытым заварочным, Мишка начинает издали и занудным голосом.
- Понимаешь, Макс, я всю жизнь больше полагался на разум, чем на… все остальное. Это как накаченные мышцы – он и пищи, то есть информации, требует много, и времени, и всю твою жизнь переделывает под себя. А какая пища для ума? Объективные знания, это подразумевает материалистическое мировоззрение. «Мышление – всего лишь электрохимические процессы в коре головного мозга», ««я» – всего лишь паттерн мышления». Все, что не согласуется с этими понятиями, расценивается как ерунда и самообман. Уфологи – сборище задротов и лузеров, космоэнергетики из Универа – эзотерички с диагнозом, ЗОЖевцы с Менделеевского…
- Слушай, Миш, а ты хоть кого-нибудь не обзовешь?
- Из этих? Вряд ли. Паранаука – это не лечится.
- Хорошо, а твой бредогенератор – не паранаука? Ты ведь им меня в первый рабочий день облучал?
- Нисколько. Индуцирование процессов в коре и подкорке низкочастотным облучением – давно известное явление, я только усовершенствовал, сделал автоматическую подстройку, и теперь можно использовать в десятки раз меньшую мощность и не повреждать мозг. Явление резонанса знаешь?
- Да.
- Так вот, можно подстроиться под сигналы, идущие по конкретным участкам нервной системы и как бы подменить их. Мало того, возможно даже единичным импульсом возбудить самоподдерживающийся контур, но не всегда. Обычно, таковы подкорковые инстинкты: страх, агрессия, либидо. Это у всех сидит на одних и тех же частотах и возбуждается импульсно. Ты думаешь, я тогда тебя всю ночь облучал? Да хренушки: минута облучения импульсами суммарной длительностью восемь секунд. И пятнадцать минут инфразвуковой подготовки. На той мощности инфразвука не хватит и мыша шугануть, но я заметил, что после нее результат лучше.
- Ты можешь не верить, но именно на пятнадцать минут я уснул в эту ночь, не твой ли инфразвук убаюкал?
- Не может быть. Скорее, разбудил бы. Хорошие результаты для усыпления дают альфа, тета и дельта волны, а из звуков – розовый шум.
- Для усыпления, говоришь… А я знаю, как затащить тебя в сеть! Нужно отключить недоверие, критическое мышление, - говорю уверенно, а самому интересно, сработает или нет, потому что если не сработает, то бодягу с Мишкой можно накрывать медным тазом: ему уже все надоело до чертиков. – Давай, ты заснешь, а я тебя за ручку приведу в это место – точно так же, как наяву делал… пытался. Только нужно дождаться быстрого сна, в нем хороший звуковой раппорт. Помнишь, была фишка – обучение английскому во сне. Я пробовал, но получилось хреново: слова запоминаешь, а грамматику – нет.
- Да потому и не пошло в массы. Грамматика на коре прописывается, а во сне кора спит, подкорка работает. Но в отключке и критика… Это хорошо. Нам нужен быстрый сон?
- Собственно, да. А на какой он частоте?
- Не в частоте дело. Аппарат экспериментальный, ты с ним не разберешься. И быстрый сон без предварительных стадий я для него не писал, а вот цикл полноценного сна на полтора часа у меня отлажен. Помнишь, давно еще, были в санаториях установки «электросон»? И действовали они на одного из десяти, да и то, если он утомился. Знаешь, почему? Частотной подстройки не было. А у меня есть. Так что я буду спать, а ты смотри: как глаза под веками задергаются, потихоньку начинай свое внушение. И не подумай какой-нибудь фортель выкинуть, я вебкамеры по всему периметру рассовал, и звук, даже самый тихий, пишется. Если что-то не то скажешь или сделаешь, это не только в сети сохранится, но и сразу будет известно нескольким людям… понял? – Мишка поднял брови и выпучил глаза.
- Да не дрейфь ты, - успокаиваю. – Я не пидар, на админское тело не претендую. Давай, включай установку.
Ну, прежде чем включать, пришлось мне слегка разгрести в комнатенке мишкин бардак и перетащить туда тяжеленный топчан из качалки, потому что сама установка подключалась к компу, вебкамеры тоже там где-то среди мусора торчали, и вообще Мишка почему-то решил, что все это не ему, а мне надо. Та часть установки, что надевалась на башку, сильно напоминала пресловутый «обруч правды», наверно, потому, что в качестве подложки, на которой все монтировалось, был использован, как и там, разрезанный вдоль кусок велосипедной камеры, но хреновинки, все эти конденсаторы, транзисторы, микросхемки, диоды на нем были в совершенно другую схему спаяны, и не было двух здоровых катушек на лбу.
- Только руками не лапай, а то все собьешь, – попросил Мишка, закрепляя ее под волосами. – Когда привезут ту, которую на заводе сделали – ту хоть об стену бей, кувалдоустойчивая, а это опытный образец, нежный.
Вздохнул, посмотрел на меня с сомнением, улегся на топчан и вытянул руки по швам. Я сел рядом.
- Рубильник включи, идиот! – через пять минут скомандовал Мишка. – И на компе запусти baldej.exe. В папке morraidet, да, морраидет, два «р» и через «и» с точечкой. Потом выбирай цифру три, ну что, видишь?
- А почему не морраидетсла? – спросил я, запуская прогу. Да, с моим интерфейсом она выглядит намного изящней и удобней в использовании, но пока начальство не приняло, будем пялиться в черный экран.
Мишка не отвечает, поджимает губы и зажмуривает глаза. Лицо напряжено, кулаки сжаты, прямо партизан на допросе. Этак он и вовсе не заснет, тут расслабиться надо. Сказать ему, что ли? Еще хуже будет, обидится, разорется. Я расслабляюсь сам, убираю из головы все мысли, умолкаю внутренне. Вызываю из памяти ощущение Глубины, но не роняю себя в нее, просто удерживаюсь где-то рядом, в тишине и темноте безмыслия. И открываю глаза. То ли зрение у меня изменилось, то ли стало темнее, но при этом лучше видно, контрастнее, а все прямые слегка изогнулись, причем, если сосредотачиваешься на чем-то – оно видно без искажений, глядишь на все сразу – словно в сферический глазок получается. А что за краями глазка? Нет, пока не буду… сейчас другие задачи. Смотрю на Мишку, просто смотрю, ощущаю его суть, и где-то рядом – тихую и темную Глубину, где-то очень близко, за краями сферического глазка в реальный мир. И эта близость Глубины действует на него – распускаются сжатые в ниточку губы, разглаживается лоб, кулаки разжимаются, Мишка переворачивается на бок, сует ладонь под голову, поджимает колени – ни дать, ни взять, бомж на вокзальной скамейке. Синеватые веки расправляются, рот обвисает раскисшим пельменем. Спи, гаденыш, сопи в две дырочки и не бойся. Я с тобой счеты не стану сводить, ты мне нужен живым, здоровым и в меру умным.
Сколько времени прошло, я не понял, это почти как в Глубине – что минута, что час – один хрен, не чувствуется, но вижу, Мишка перевернулся на спину, нахмурился и словно всматривается во что-то под веками. «Ага, - думаю. – Так вот ты какой во сне! Деловой колбаскин. Сейчас мы тебя подцепим и поведем».
- Ты сейчас спишь… - говорю ему тихо. – Спи и помни, что это сон. Сейчас ночь. На улице темно, ночное небо, звезды. Полно звезд на небе. Посмотри в окно, убедись. У тебя за спиной комната, там стол, на столе горит свеча. Повернись, посмотри туда. Стол, свеча, рядом, на столе, книга. Подойди к столу, посмотри, что написано в книге. Напиши вопрос и прочти ответ…

Все это я говорю медленно и с большими паузами, слежу за мишкиной физиономией. А там есть, на что посмотреть – та еще пантомима. Брови хмурятся, изгибаются, веки дергаются, губы что-то бормочут, без голоса, не понять.
Вдруг резко поднимается, садится. Глаза закрыты. Лунатизм, что ли? Вытягивает вперед руки, начинает перебирать пальцами в воздухе. Хмм… Да ведь это он по клавиатуре долбит… а теперь мышкой стал шарить. Ну, дело пошло. Застыл истуканом, опять хмурится. Что-то не то? Снова пальцами перебирает. А теперь вообще что-то дикое: вытянул руки, ладони сложил лодочкой, словно нырять собрался, и со всего размаха – шарах с топчана, хорошо я не растерялся, подхватил. Уложил его назад, он сразу обмяк, как тряпка. И дышит слааабо, почти не чувствуется, разве что запястьем, если совсем близко к носу поднести.
Блин, пора прекращать эту бодягу. Стаскиваю с него «аппарат», тру виски. Эх, где там нашатырь? Куда, недоумки, аптечку сховали? Что ж делать… Вызываю из памяти мишкину суть, или как я ее понимаю, тянусь к ней. Притрагиваюсь. Когда Глубина близко, это получается просто и естественно. Вижу-чувствую его, идущего по многим путям одновременно. Оцифрованно-зашифрованный Мишка, киберпанк какой-то. Говорю, и вслух, и ощущениями: «Мишк, хватит фигней страдать, возвращайся». Чувствую, но не слышу: «Отвяжись, тут работы по горло, вот это надо полностью переписать, а тут – малость подправить. О! Какой жирный баг! Это кто ж его ляпнул?». Я повторяю: «Не в последний раз в сети, работа не волк, вылезай, возвращайся в тело». Удивлен: «А я разве не… обана! Сейчас! Где ты? Где я? Я откинулся, что ли?» «Пока нет, - говорю. – Иди на мой голос, сейчас я тебе тру виски, чувствуешь? А руки свои чувствуешь? Вот почувствуй, они у тебя сложены на животе». Отвечает: «Виски чувствую, руки – нет». Говорю: «Так представь и попробуй кулаки посжимать. Сразу не получится, это нормально, только не оставляй это дело». «Ага, вроде, вышло, – у самого пальцы слегка пошевелились. – А нога у меня свисает с кровати?» «Обе свисают, топчан короткий». «Чувствую их, что дальше?» «Спину отлежал?» - «Нет, нормально так, только вспотела» - «Значит, чувствуешь. Поморгай глазами».
Мишка разлепляет веки и говорит, малость зажевывая слова, видно, челюсть еще не проснулась:
- Ну и сеть ты мне подсуропил… Адресация ни к черту, маршрутизаторы дерьмо, протокол уродский, а то, что тут вместо поисковика, сразу в помойку выбросить. Все переписать, полностью! И мне похер, сколько корячиться будешь.
- Дурак ты, Мишенька, - улыбаюсь, не орать же. – Эту хрень писал не я. Кто – не знаю, подозреваю, что вообще человек, далекий от программирования. Какой-нибудь буддистский монах или европейский алхимик лет пятьсот назад. Главное-то в другом! Оно без железа работает, вообще. Понял? То есть, даже если ты застрял в жопе мира в одних трусах, ты все равно туда выйдешь. Даже если тебя связали и кляп в рот заткнули, если ты во сне или вообще хрен знает в каком состоянии, но себя вспомнил – вот она, сеть. А если вас, выходимцев в сеть, будет много, то не только прокричать: «ребята, спасайте», но и реальную помощь получить будет можно.
- Да знаю, что не ты, у тебя ошибки другие… насчет плюсов ты прав, но то, что есть – кривая заготовка, до нормальной сети ее доводить долго и упорно, - сидит, растирает голову. – Эй, а ты что с аппаратом сделал? Блин, неужели нельзя было сперва выключить, а потом уж снимать? Бландинка гребаная.
- Сам ты драный верблюд.
- Ладно, беру свои слова обратно. Ты не бландинка. Ты у нас блондин. На всю страну такой один, буратина буратиной.
- Миш, успокойся, ну, даже если сломал я эту фигню, а что, лучше тебе было сдохнуть? Или овощем в коме лежать?
- Установка не виновата, я сам влился в сеть. Сперва, как ты и говоришь, увидел книгу, нечем было писать – превратил в ноут, и все заработало. А когда я начал ругаться, ноут превратился в окно и створки открылись. Нет, оно было здорово, только тех, кто это наваял, надо туда запустить. Без маски и противогаза.
- Ладно, - говорю. – Раз вам заводское изделие скоро привезут, то нехрен по самоделке страдать. Нравится сеть – пользуйся, не нравится – можешь бросить, а что-то менять в ней я не собираюсь. Тебе надо – ты и пиши. Претензий от меня не будет, не я ее строил. Только вот на работу с ней нужна энергия, много. Хватит тебе?
- Это какая энергия? Мифическая витальная? Так нет ее, не существует в природе, это паранаука еще позапрошлого века! Я там носился, как наскипидаренный, и не уставал. Теперь даже обидно: то тело меня гораздо лучше слушалось, и те мозги лучше работали.
- Какие мозги, какое тело, Мишенька? Это ж паранаука. Ничего нет, кроме образов, сгенерированных твоим подсознанием.
- Ну, не скажи… Такого я еще ни разу не видел. Туда десятки поколений студентов писали шпаргалки. И все это лежит кучами, неиндексированное, перемешанное, как мусор. Знаешь, что я там нарыл? Трактат аль Хорезми. Как ты думаешь, в каком веке она уже была?
- Я когда-то эзотерикой увлекался, - вот знаю ведь, как он к ней относится, но без этого на мысль не наведешь. – И что-то похожее оттуда помню, хроники то ли Акуши, то ли Агуши… не, Акаши. Погугли о них – может, что-то похожее, если вообще не то же самое.
Мишка подозрительно взглянул на меня и пересел за комп. Минут через пять покачал головой.
- Нет, - говорит. – У нас что-то другое, мельче и ближе. И архитектура какая-то, все-таки, имеется. В отличие от твоих «хроников». А то, что в инете про них понаписано… ну, это ж просто брошюрки эзотеричек. Подозреваю, что ситуация не лучше, чем в нашей шпаргалочной сетке, то есть, и сказки, и откровенное вранье, и добросовестные заблуждения в ассортименте. Знаешь, пока у меня особых напрягов нет, я посмотрю литературу по этому вашему асралу, а ты еще учителя спроси, может, что новое скажет.

С охранничками я тоже поработал, но изо всей шоблы только двое смогли въехать в тему – Сашка по прозвищу Гера и Валерка-Бандерлог. Гера – это, оказывается, кликуха не в честь белой смерти, это сокращенное «Геральт», по имени героя игрушки, которой он полгода назад всех достал. Кто о девушках, а Гера о монстрах. Потом, правда, и ему надоело, сейчас ездит на какие-то загородные сборища, тоже ролевые, но с реальным мордобоем, поскольку возвращается с небутафорскими синяками. Кажется, что-то связанное с Древней Русью или славянским фэнтези, судя по употребляемой терминологии. Его элементарно было в астрал вытащить, и книжку он нашел, только она ему, как козе баян – чтоб получить ответ, надо знать хотя бы половину вопроса, а у него они нереально тупые и из области сказок. Зато выходить он научился с полпинка, и делал это не только в искусственном сне, но и даже из расслабона, в котором охранник находится не меньше десяти часов в сутки. Взгляд гуляет по окрестностям, мыслей нет, а внимание куда-то улетело. Но это имело и один серьезный недостаток: оказавшись вне тела, сознание у Геры начинало страдать той же фигней, что и обычно, летая на скорость с воробьями и пытаясь подергать прохожих за нос или уши. Если выход производился из сна, то после непродолжительного контакта с реальностью оно уходило в область бредовых сновидений со стеклянными тротуарами, ходячими деревьями и гонками формулы один на офисных стульях, если из расслабона – резко возвращалось к «виду из глаз» и сконфуженной улыбочке. Пришлось его активно «водить», постоянно напоминая о том, что он должен делать. После пятнадцати минут такого напряга и ведущий, и ведомый оказывались на грани нервного истощения. Одно хорошо – Гере все это нравилось, он только по ушам регулярно ездил: «А когда монстров мочить будем?». Я отвечаю: «Ходить надо там, где они не встречаются».
Зато Валерка-Бандерлог, ездивший на работу аж из Южного Бутова, оказался на диво дисциплинированным на любой, самой странной и дикой работе, но регулярно «проваливался в подпол» в астрале, оказываясь в каких-то темных переулках и подвалах вместо слоя, близкого к нашей реальности. И там уже охотились на него. Он судорожно отбивался тряпичными кулаками, убегал на ватных ногах и выдирался «с мясом» из каких-то кальмарных щупалец. В результате я научил его роли «ведущего» и поставил в пару с Герой. Как раз друг друга уравновешивать.

Трое суток пронеслись в один чих, я и поспать-то успел пару раз часа по четыре, а домой только звонил, и к пятнице уже стал тормозить на простых словах и действиях – пойду в сортир, и забуду, зачем туда шел. Остальные были не лучше, так что решили всей компанией отдохнуть где-нибудь на природе, выспаться, в речке поплавать, позагорать. Горку оставили сторожить хату, вызвонили Кардана ему в помощь. Мишка, правда, перед этим долго доказывал шефу по телефону, что мы все должны отдохнуть, причем вместе, и добился разрешения оставить свой пост на ботов. Валерка, как владелец автомобиля, и при этом самый адекватный из нас, сел за руль, мы завалились кучей в его побитую жизнью девятку, так что охнули и просели рессоры. Гера по дороге попросил завернуть к школе, и через десять минут притащил свою девушку. Я еще удивился: больно серьезная для старшеклассницы, оказалось – училка младших классов. Анастасия свет Павловна ака Рыся, из их ролевой тусовки.
- Слушай, Герыч, там еще таких же училок парочку не прихватишь? – подмигнул Валерка.
- Ну, если хотите, могу позвать Фаину Леоновну и Марию Егоровну, они еще мою маму в угол ставили, - ответила за него Настя, и я порадовался – наш человек!
- Да ладно, - махнул рукой Гера. – На пляже девчонок втрое больше, чем парней. С тобой любая пойдет.
- А мне пойдет не любая, - одернул его Валерка. – Мне бы вот такую, с педвузом, серьезную и красавицу. А они к тебе, боталу поганому, липнут.
- Кто болтало? Сам такой! – заорал Гера, но Мишка похлопал его по плечу.
- Ты больше слушай, меньше треплись, авось, доживешь до старости.
И все резко примолкли.
Потом покупали свинину (а еще лук и сухую приправу) на шашлыки и ящик пива, заезжали к Валерке за мангалом и шампурами, в общем, когда приехали на место, было уже около трех пополудни, весь песок в отдыхающих и отходах их жизнедеятельности (вы не подумайте, я всего лишь о драных пакетах, куриных костях и пустых бутылках), и Валерка сказал, что проедет дальше, и что выше по течению есть место, о котором никто не догадывается. «Только там глубоко, - предупредил он. – И ключи холоднючие».
Машину загнали между двух кленов, мы с Валеркой укрыли ее здоровым куском полиэтилена – «от птичек и пади», а Гера с Настей в это время вытащили мангал и пошли собирать сухие ветки. Мишка устроился на единственном пеньке и читал что-то с наладонника, периодически хмыкая и набирая ответы, так что дальнейшая организация места отдыха легла на нас с Валеркой. При такой мелкой и нескладной фигуре с руками чуть не до колен и косолапыми ногами, за что и получил нелестное прозвище, Бандерлог оказался ловким и приемистым в работе – посмотрев, что собрали в качестве топлива наши «ролевики», он минут за десять нашел и разрубил на аккуратные чурки здоровый березовый «хлыст», так что дров хватило бы не только на угли в мангал, но и костер всю ночь поддерживать, потом, ополоснув руки, подошел ко мне и быстренько натыкал на шампуры порезанные куски мяса, перемежая луковыми кольцами, я медленнее резал, чем он низал, полил пивом и щедро обсыпал приправой: пусть промаринуются, собрал мангал, уложил туда ветки и мелкие чурки, разжег огонь…
- На что можно смотреть бесконечно, - протянул со своего пенька Мишка. – Это как горит огонь, течет вода, и как Бандерлог руками работает…
- Нет, - в тон ему ответил Валерка. – Еще можно смотреть, как Миша не слезает с форума даже в лесу, и огонь он видал только от зажигалки, а воду – когда за собой в туалете спускает.
- Ты думаешь, мне оно нужно? Пережитки каменного века.
- Ну, мне, может, и нет… Но однажды вы, горожане, проснетесь, и увидите, что ничего вокруг не осталось: ни магазинов, ни электричества, ни даже воды в вашем сортире. И сосиски – вот ведь странность какая! – на деревьях не растут. Обидно, а? А кто умеет, тот выживет.
- В условиях чрезвычайной ситуации и безвластия, - позанудствовал Мишка. – Какие-то шансы выжить получат лишь хорошо вооруженные и организованные отряды военных. При условии адекватного руководства. Остальные могут заворачиваться в простыню и ползти на кладбище.
- Ну и ползи, кто ж мешает, - ласково ответил Бандерлог, и глаза его сверкнули алым в свете костра. – А мы еще пободаемся. Беглому одна дорога, погонщикам – сто.
И стал разравнивать угли по дну мангала.

А я пошел к речке. Спуска к воде не было вовсе, просто высокая, звучно шелестящая на ветру, с бритвенно острой кромкой трава нависала над темной глубиной, не омутом – вода не стояла, не завивалась лениво округлыми вензелями, она неслась и скручивалась, как стружка из-под резца, и казалась столь же опасной для тела. Я снял кроссовки, носки и присел на обрывчик, приподняв над водой босые ступни. Не то, чтобы мне тут не нравилось, эта темная извивающаяся вода завораживала, как змеиный танец, как нечто соседствующее с человеком, но совершенно чуждое ему. Сунул в воду большой палец. Холоднющая, верно, а еще – явственного коричневого оттенка, словно берет начало в торфянике или по дороге настаивается на древесных завалах. Красивый цвет, насыщенный, с фиолетовым оттенком, как у красной луковицы. Или мне показалось? Опускаю ноги в воду – ух, ледяная, аж занемело! – и смотрю, как струи обвиваются вокруг лодыжек. Искупаться, что ли, на пробу? Подходит Мишка, ложится на живот у кромки воды и опускает в нее руку… нет, только палец, и тут же вытаскивает.
- Совсем задушили своей шаурмой…
- Шашлыком.
- Да без разницы. Дым коромыслом. Я вот подумал… Если у этой сети нет хозяина, а, судя по ее состоянию, хозяина нет уже давно, я возьму ее в свои руки. Даже кодить не обязательно. Хотя, если хочешь, то можно. Самонастраивающийся, интуитивный понятный интерфейс… В общем, это как во сне, когда понимаешь, чем является «это», «вон то», «такое как», и еще всякие штуки, которым названия не подберешь, соединяешь в системы, посылаешь импульс – и вот, оно заработало, и такое счастье, такое послевкусие от этого… фруктовый пирог нервно курит в сторонке. Я архитектуру продумал. Обещаю – ЭТО будет КРАСИВО!
- Главное, чтобы надежно.
- А как насчет сети с двойным дном?
- Это как?
- Фактически, две сети на одних и тех же узлах. Основная и аварийная. Иерархическая и одноранговая. Пока иерархическая в порядке – одноранговая спит. Иерархическую поломали – включается одноранговая. Одноранговая берет на себя ее основные функции и самостоятельно восстанавливает иерархическую, после чего отключается, потом приходит админ и поправляет, что сочтет нужным. Ну а еще мы напишем и разместим там все, что делает сеть удобной и дружественной… И… мы с тобой, конечно, - в ответ на мою вопросительную мину. – Ты ж у нас мастер интерфейсы ваять. В общем, я делаю красиво изнутри, а ты разукрашиваешь это снаружи.
- А нахрена тебе две? И с одной затрахаешься разбираться.
- Ничего, не затрахаюсь. Перестраховщики дольше живут. Вот смотри: веб-сервера у нас висят в астрале, а юзеры заходят с собственных мозгов или что там отвечает за коннект с астралом, как я понял, там каждый сам себе провайдер. У всех один протокол, поскольку мышление у людей удивительно стандартное, тут надрываться не нужно. Для удобства пользования предлагаем скачать и установить маленькую примочку – чтоб быстрей бегало, а у остальных оставляем скорость такую, как оно сейчас есть, и геморрой с оплатой информации энергией. В мирное время главной функцией нашей присоски будет постоянная подкачка сети энергией от пользователей, понемножку, чтоб не заметили. Теперь ситуация: в астрале связи порезаны – ну, мало ли что? – и сервера уничтожены, что народ будет делать? Стучаться друг к другу напрямую: «Что там с сетью?» Тут наша примочка и начинает работать в аварийном режиме, сперва запускает одноранговую сеть, на узлах-пользователях, а потом, без спешки, восстанавливает и бекапит сервера.
- Погоди, - говорю. – А ресурсов-то хватит? А то я заколебался для каждой подсказки кучу энергии вкачивать.
- Она, в основном, у тебя уходила на поиск в хламе. У меня будет нормальная адресация и поисковая система.
- И все-таки, где собираешься брать на это энергию? Пока примочки-то нет.
- Как где? - улыбается. – Ты же говорил – научишь, вот и учи.

Настя зовет к столу, к нам подходит Валерка с полуобчищеным шампуром и бутылкой, и мы идем обедать. Или ужинать. Во всяком случае, в Англии пять часов – время пить чай, спасибо Кэроллу и Сумасшедшему Шляпнику, знаю. Но мы пьем пиво, зажевываем в меру прожаренным шашлыком и болтаем насчет астрала. Да, еще не надоело, тем более, что Настя живо интересуется нашими опытами. Рассказываю то, что мне поведал Сабыр, добавляя, где могу, свои примеры.

«Астрал, - говорю. – Это коллективное сновидение, а сновидение – это индивидуальный астрал. Все основные признаки совпадают, методы работы – тоже. Каков ты сам – таково там будет и окружение. Если ты трус – тебя будут пугать, если ты козел – тебя будут е… в общем, натянут по полной программе. Наши слабости – их сила. Чья «их»? Мелких паразитов. Страхоеды, болееды, «проститутки», «блюстители порядка» и гуру. Страхоеды пугают, болееды, как видно из названия, делают тебе бо-бо, проститутки разводят на секс, после которого ты сутки, а то и больше, в себя не можешь прийти, блюстители порядка или стыдят, или взывают к твоим комплексам, а гуру, соответственно, притворяются учителями и втирают тебе всякую хню. Проститутки часто ходят в паре с блюстителями, а страхоеды – с гуру. Как добрый и злой следак. Ничего полезного от них не дождешься, потому что даже гуру – тупые энергетические амебы, которые ни хрена не знают, только шерудят своими щупами там, где у тебя лежит твои собственные представления о мире, мечты и надежды, в результате ты получаешь то, чего тебе хочется, ты доволен и ты попался – тебя развели, как лоха. Болееды могут спровоцировать на драку, и ты будешь бить их, а они – собирать энергию ударов. Как реагировать? Учитель сказал, лучшая реакция – смех, это как газовой горелкой в тучу мошкары, вот интересно, если их много собрать, взрыв будет? Нет, экспериментировать не надо, это к слову пришлось. Как смеяться по заказу? Ну, вспомни что-то смешное.
Ладно, проехали.
Самая большая проблема что в сновидении, что в астрале – не увлекаться и помнить, где ты и зачем пришел. Поскольку сон, вообще-то, совершенно для другого предназначен, а именно – обрабатывать дневную инфу, ты не в каждом сне осознаешься, проверено, я на этом вооот-такущую собаку съел, и если где-нибудь на форуме тебе втирают, что, якобы, каждую ночь во сне осознаются – пиздят. Чтобы регулярно осознаваться во сне, надо каждую ночь высыпаться, а это редко получается. Дело не столько в какой-то там «энергии», хотя она тоже нужна, дело в информации, которую тебе надо переработать. Пока оно не переварится, сколько ни прыгай, никакого осознайства не будет. Так что необходимо как следует высыпаться, хотя бы раз в три дня. Второе – собственные заморочки, которые тебя тащат по заведенному маршруту, и самостоятельно свернуть с него сложно. Можно, конечно, как буддийский монах, выжигать все привязки каленым железом, но это долго и сильно меняет психику, так что нам не подходит. В дневной жизни мы ведь с ними вполне можем справиться и лишить своего внимания, так что мешает во сне? Только то, что дневное, дисциплинированное «я» спит, а ночное «я», подсознание – бодрствует. Без ночного «я» мы не сможем генерировать сновидение, без дневного – контролировать себя в нем. Идеально было бы их интегрировать, срастить, но отдельно этим заниматься – долго и непроизводительно, так что запараллелим с полазами. Чтобы можно было без проблем вылезать в астрал из сновидения, учитель предложил парную работу.
Вообще, в магуйстве другая арифметика. 1+1 больше, чем 2, а 2+2 больше, чем 4. Мы с сестренкой проверяли, во всяком случае первое – так. Нет, про хомяков не надо, не те у тебя ассоциации. Достаточно, если доверяете друг другу.
Так вот, один ложится спать, а другой – да, можно и «другая», девушки лучше чужое состояние чувствуют, но не всем же как тебе повезло, так вот, другой следит за спящим, и, когда тот входит в фазу быстрого сна, потихоньку напоминает, что он спит, и делает это через каждые четыре-пять фраз, чтобы спящий не сорвался с ведения. Дальше подсказывает, что именно делать. Нет, сам спящий может не вспомнить, у дневного и ночного «я» память тоже разделена.
Попадают в разные области астрала по меткам. Если не умеешь работать с сутью – а этому учиться долго и муторно, да, будем, но я и сам еще плохо освоил, то учитель сказал, это не единственная, хотя самая лучшая метка места или существа. Можно переходить по сумме ощущений, только картина должна быть наиболее полная. При этом эмоциональная составляющая для астрала является главной, за ней следует та, которая для тебя является ведущей: для аудиала – звуки, для тактила – сумма телесных ощущений, но большинство людей – визуальщики, так что за вторую составляющую примем картинку, кстати, она может не совпадать в деталях у разных людей, а за третью, если оно проявится – все остальные. Сложность заключается в том, что эмоциональную составляющую сложно передать в точности обыденными способами, любые описания приблизительны. Поэтому нужно постоянно тренироваться чувствовать состояния друг друга, учиться эмпатии. У девушек это получается лучше, кто ж спорит… но кое-как может и парень, не совсем же мы дубины бесчувственные? И еще надо уметь рисовать или, хотя бы, подбирать соответствующие картинки или фото. Да, кто моделирует в 3D – это еще лучше, только что вы без компа делать будете? В общем, проще всего привести на место и показать, но для этого «астролазы» должны работать сразу двумя парами. В этом случае меткой для не знающего дороги будет тот, кто дорогу знает.
В ближнем астрале проще, там метками могут быть фото реальных мест, поскольку почти каждый предмет имеет астральную составляющую. Часто, когда предмет уже разрушен, его астральная часть еще долго торчит в месте былой дислокации. Ближний астрал больше похож на реальность, дальний – на сновидение. Термины не соответствуют обыденному понятию расстояния, ближним астралом может оказаться место в Африке или на поверхности Луны, а дальним – Ирий древних славян. Кроме того, близость именно тебе какого-либо «места» определяется и твоим состоянием: трусу до Вальхаллы что из Африки, что из Норвегии – как пешком до Луны. Чего в тебе нет, того и в астрале не встретишь. В этом смысле оно и хорошо и плохо: с одной стороны, на настоящую жесть не наткнешься, если ты сам не маньяк, но тем поделом, а с другой – ну, не вечно же в песочнице ковыряться? Потому что человеческий сектор астрала – настоящая песочница, и понты там детсадовские, и драки совочками. Да, теоретически в астрале можно встретить не только мелких паразитов, но и настоящую зверюгу, зашедшую поохотиться, но для этого нужно оказаться на грани, на краю человеческого, в страхе, злости, отчаянье или каком-то другом пограничном состоянии. А чтобы что-то пролезло оттуда – кто-то отсюда должен открыть ему дверь. Валер, понял? Не злись и не бойся, и ни одна тварь тебя не достанет. Как-как, совсем. Чего надо опасаться и не лезть на рожон? Непоняток. Непонятки выглядят по-идиотски, странно, далеко не всегда пугающе: это может быть и стеклянный паровоз, и цветок из кирпича, и тарелка с человеческими глазами. Если они близко к тебе, то чувствуешь что-то вроде того, что ощущается вблизи высоковольтной линии. Их лучше просто не трогать и не удостаивать вниманием. Учитель сказал, это «соседи», заглянувшие на огонек, а выглядят так, потому что целиком не вписываются в наши понятия. И энергообмен с ними не полезен, скорее наоборот, не загнешься сразу – так заболеешь. Поэтому лучше не касаться их, даже взглядом.
Что можно сделать в астрале, если не устраивать дуэль на совочках? Да, наблюдать… шпионить. Только есть одно серьезное «но» - ты в нем не сможешь открыть ни один документ, и ни одну страничку не прочтешь. Потому что дневное «я» спит, а ночное читать не умеет, и вообще оно в этом смысле тупое. Ему проще подслушивать, и подслушивает оно в равной мере слова и мысли. И проходит сквозь любую преграду. И невидимо для обычных людей. Ну вот, вроде, пока все.
А, да, забыл! В астрал можно вылезти и из медитации, в ней ощущения тела сложнее отключить, а управлять собой проще, потому что дневное сознание частично функционирует. Но это на любителя, кто-нибудь из вас йогой занимался?»
- Да не нужно йоги, - откликается Мишка, ковыряя прутиком в зубах. – Поставил подстройку на альфа-волны, и отрубайся в свое удовольствие. Простенько и со вкусом, вот только заводской обруч привезут, оттестируем. А потом и мелкосерийку запускать можно.

Шашлык кончается, пиво – еще нет, и почему это я не удивляюсь? Все присутствующие так или иначе смогли заглянуть за границы обыденности, и обнаруженная там страна уже захватила тем или иным и Мишку, и Геру, и даже Валерку-Бандерлога, одно это мозги сдвигает нехило, так что спиртное стало не в тему. И еще мы с Валеркой все же решили хотя бы по разу окунуться. А то уже солнце за деревья ушло. Идем к берегу, раздеваемся до трусов, Валерка вешает рубашку и джинсы на куст, я бросаю на траву, поближе к воде, чтобы, если что, не шлепать в семейных трусах до кустов. Разбегаюсь и прыгаю – уууух! Хорошо. Ледяная вода обжигает тело, течение подхватывает и тянет на середину реки. А вот это хренушки! Подныриваю и гребу поперек него, полузадохнувшийся и с выпученными от напряжения глазами (ну, не дается мне долгая задержка дыхания), выскакиваю на поверхность рядом с пляжем. Это ж как меня снесло-то! Подплываю к берегу там, где песок кончается и над водой свисают изрядно общипанные клочья травы и ветка ивы, а рядом растут нужные мне кустики. Нет, не для того, что вы там подумали, а просто в прилипших трусах бродить в людном месте мне неудобно. Лучше по кустам назад пробраться. Потихоньку вылезаю на берег, и вечерний воздух не холодит, а греет, руки и живот покраснели, лицо, наверное, тоже, будто я только из бани, в теле удивительная упругость и легкость. Люблю холодную воду, если, конечно, в ней не слишком долго сидеть и как следует двигаться. Оденусь и вернусь сюда, во-первых, спрошу, может где-то рядом есть магазин, а то шашлыка на нашу братию явно маловато, куплю колбасы и хлеба, а во-вторых, может, с какой-нибудь девушкой познакомлюсь, не то, чтоб так уж горело, а поболтать, телефонами обменяться – на первую встречу хватит. Как-то получилось, что из потока все умные и симпатичные девушки нашли себе кого-то на двух первых курсах, когда я не поднимая головы ботанил, а теперь остается знакомиться разве в сети, но там попадаю все на каких-то фрикушек, то малолетних, то страшных, как гамадрил. Может, это «отражение внутреннего я», как вещает «психолог Пожнецкая» по телеку, но сомневаюсь – я же в душе не садист-маньяк-серийный-убийца.
Нашу стоянку в приречных зарослях укрыл сумрак. Сквозь ветки мерцал разгоревшийся костер, Настя с Герой сидели около него и по очереди подкидывали сучья, Мишка примостился поодаль с наладонником. И что-то странное копошилось около Валеркиной машины. На Валерку не похоже, вон, волосы мелькнули в свете костра – длинные, светлые. Что чужая девчонка там делает?

Подхожу ближе. Никого – только полиэтилен сдернут на сторону и задняя дверь приоткрыта. Оглядываюсь, обхожу машину. В ивняке, насколько видно – никого. Шорох за спиной. Оборачиваюсь. Что-то мелькнуло, но слишком быстро и как-то нереально, дым, бледная тень. За спиной – смешок. Женский. Тонкие пальцы ложатся на веки, прикрывают глаза. Ттвою мать… Уже не таящийся хохот. Хватаю тонкое запястье, дергаю, выворачиваю вниз, развернувшись к источнику опасности… Что-то я нервный стал… Незнакомка шлепнулась попой в траву, побледнела до синевы и обмякла. На вид моя ровесница, глаза большие, светлые, и полны слез, волосы такие длинные, что ей под попу попали. Отпускаю руку: «Простите…»
- Вот дурачок! – смеется сквозь слезы. – Пошли, я тебе что покажу…
Что-то она быстро оклемалась, и не возмущается. Воровка, небось? Пошарила в машине, забрала кошельки, документы.
- Ты сперва выложи вот сюда, - показываю пальцем под ноги. – Что в машине взяла. Все, а то сам обыщу, а тебя сдам в ментуру.
- Ой, да пожалуйста, обыскивай! – заявляет девчонка, и задирает юбку.
Да… тут я, конечно, должен про все забыть и на нее пялиться, будто голых девок век не видал… Это она так думает. Пускай. Говорю:
- Если ты в задницу или в передницу деньги засунула – доставай сама, я туда не полезу.
Одернула юбку, смотрит на меня странно.
- Ты что, девушек не любишь?
- Воровок – нет. Давай, выкладывай все, и чеши отсюда.
Нормальная воровка давно бы уж сбежала, а эта мне под ноги подползла каким-то макаром, я и не заметил. Подсечка, и я лечу на нее, правда, упасть удается в сторону, но она тут же кидается на меня, обнимает, впивается в губы поцелуем… Мммм… сладко… пытаюсь оторваться, выскользнуть, и она, не сопротивляясь, переворачивается на спину, я сверху, но почему-то вращение не останавливается, я снова оказываюсь внизу, мы катимся, набирая скорость, и катимся, чую, к реке, к обрыву. Хочу крикнуть – рот заткнут ее губами. Холоднющими, как вода. Тьфу, русалка! Русалка? Ведь да! Че ж делать…
Клинок!
- Зарежу! – мысленно кричу ей и вызываю в предплечье знакомую боль.
Вращение мгновенно прекращается, поцелуй тоже, девчонка отпихивает меня с неженской силой и вскакивает на ноги. Я тоже поднимаюсь. Иду на нее. Растопырил пальцы, тэнгер ир проснулся и пробил ладонь, в темноте слабо светится удлиняющийся лучик.
Короткий вскрик со стороны реки, мужской голос – валеркин? – словно ему рот быстро заткнули. Бросаю взгляд на реку – что-то круглое-черное на блестящей глади колышется, то нырнет, то вынырнет – голова? Кидаюсь на русалку, левой рукой прижимаю к себе, волосы в горсть, правой машу около уха.
- Щазссс обтешу, как полешку… сссука… - шиплю ей в лицо. – Спасай его, быстро!
И подношу лучик к ее волосам.
Вопль. Жуткий, нечеловеческий, почти ультразвук. Уши закладывает. Краем глаза вижу, что голова выныривает и больше не пропадает. Показываются руки. Тяжелые гребки, отплевывается, спешит к берегу. Вылезает – корявый, как неандерталец, черный силуэт на светлом фоне вечерней воды. Шатаясь, идет к костру. Отвлекаюсь от него, чувствуя, что со мной что-то не так. В руках пусто, по груди и животу стекает вода, словно только что на себя ведро вылил, а на запястье висит прядь светло-зеленых водорослей.
Вот тебе и поговорил, и взял телефончик. Подхожу, все-таки, к самой воде, там у меня одежда в траве валяется, если русалка не свистнула. Нет, на месте. Наклоняюсь за ней, и, когда мое лицо оказывается напротив водной глади, струи изгибаются капризным ртом и шепчут: «Ну и спаслись вы сегодня. А через три года оба умрете. В огне». Ни фига ж себе предсказаньеце! Хотя, может, она это со зла соврала, поэтому ничего не говорю ни Валерке, ни Мишке, ни нашим ролевикам, слушающим валеркин рассказ о том, какие на реке жуткие водовороты.

А утром мы получаем первое задание по освоенной методике – проследить за одним деловым дядей с крутой охраной

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 02 мар 2012, 12:27 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Болтаемся в астрале уже час. Геру ведет Валерка, периодически напоминая о том, что мы следим за одним хитрым хреном, а не ворон гоняем. Я вышел сам, без ведения, через Глубину, и еле удерживаюсь в ближнем астрале, оставаясь на границе со сновидением. Из-за этого все время что-нибудь пытается сморфиться: то окна начнут оплывать, то салон зарастает травой. В прямой видимости появляются абсолютно нереальные объекты, огромные бабочки вспархивают перед носом, студенистые кляксы пролетают мимо со свистом, поневоле отвлекаешься, а когда возвращаешь видимое к реалистичному изображению, а внимание – к объекту слежки, оказывается, что прошло порядочно времени. Шофер и охрана нервничают, кружат по переулкам, проезжают через пару сквозных дворов, останавливаются в третьем, глухом, моментально пересаживаются, прикрывая охраняемого со всех сторон, в другую машину, выскакивают сперва на Садовое кольцо, потом, кажется, на Басманную сворачивают, дальше запутался, и теперь держусь только в салоне, концентрируясь на лице, руках и одежде объекта. Объект – дядечка за пятьдесят, нездоровый и тоже на взводе, как бы у него сердечного приступа не случилось. Потому что нам не столько нужен адрес этой встречи, сколько ее результат, а вот ее срыв нам совсем не с руки. Хотя адрес тоже неплохо бы знать. Может, Гера сообразил запоминать улицы, он снаружи держится. Я время от времени вижу его как расплывчатый силуэт, но держу на краю внимания, не концентрируясь.
Особнячок, перестроенный из купеческого дома, выглядит стильно, этакий «дом с мезонином», но с современными подделками под «антику» из технакрила. Дядечку сопровождают и впихивают в дверь, двое охранников тоже заходят, один остается на улице. Мы следуем по пятам, и кажется, объект это чувствует, он дергает плечами, оглядывается и астматически сопит. Ковровая дорожка сдержанных тонов, мраморная лестница наверх, лукавый взгляд итальянки с картины Брюллова, анфилада комнат. Ага, а вот и второй объект, эти две жабы встретились. Вторая жаба – явно отставник, или вообще военный в штатском. Характерная поза, движения. И в чинах: привык командовать, голос властный, давит – на энергетическом уровне в особенности. Спрашивает о поставках, его гость начинает отвечать раньше, чем тот заканчивает фразу, болтает много, такое впечатление – тянет время. Но старательно запоминаю и «в середине июля», «три партии» и «оплата дробная» и какой-то «скай-деним». Чувствуется – не это главное. А вот это – действительно важно, изменяется и голос и внутреннее состояние говорящего:
- А что с Вячким?
- Чепуха, эзотерика, очередная магнитная вода… Ничего серьезного.
- Мне сказали, реальный эффект, сравнимый или превосходящий любую химию.
- Мало ли кто что говорит, ничего не доказано, да и потом – такая мелочь трафику не помеха.
- Неужели? А если за него возьмутся серьезные люди? Питер забыл? Пара идиотов за месяц завалила рынок кислотой. Еле успели пресечь.
- Ну, так пресекайте! – не выдерживает астматическая жаба. – Я сделал, что мог, но у него какая-то подпольная лаборатория и друзья на военных заводах, даже тех, что давно стоят. И опытный образец вообще из велосипедного колеса сделан!
- Вячкого не потому надо пресечь, что он велосипед изобретает, - назидательно произнес военный жаб. – А потому, что нельзя, чтобы столько информации и в одних руках. Но это, как говорится, уже вне вашей компетенции.
И надолго умолк. Пауза висела, висела, а трусливый жаб все ерзал и ерзал на стуле. Под конец не выдержал:
- Я вам еще нужен?
- Мне? Да нисколько, - военный жаб рассмеялся. – Вы мне совершенно не нужны, можете идти.
Трусливый жаб подскочил, заторопился к выходу, его подхватили охранники, запихнули в машину… Обана! Вспышка – чего это там такое яркое, что сквозь металл видно? – черные клубы дыма тоже сквозь крышу машины прошли и остались на месте, когда она рванула с места под восемьдесят. Ага, так вот оно что – это я так чужую боль воспринимаю. И смерть. На дороге стоит и удивленно оглядывается этот дядька, только сквозь него мостовую видно. Ну, не особенно и жалко, тем более, что оба типа явно криминальные личности. Жаба жабу ест. Пойду-ка я домой… вон и Гера куда-то пропал, небось, уже вернулся.

Вспоминаю, где я лежу и как, вызываю яркое ощущение полета-падения в себя и приоткрываю глаза. Надо мной нависает куча мишкиного хлама, значит – на месте. Гера увлеченно что-то диктует, Мишка записывает, Валерка жует бутерброд.
- Миш, - спрашиваю. – А ты не знаешь, кто такой – «Вячкий»?
- А что о нем говорили? – неохотно отвлекается.
- Собирались его пресечь. Вон, сейчас Гера к этому подойдет. Только скажет, где этот особняк.
- Ну, дом – ерунда, они могли на сутки его арендовать, сейчас много таких гостиниц развелось, на три-пять номеров, типа, «элитных в исторической застройке». Понимаешь, тут такое дело… если не хочешь, чтобы что-то до нас с Анатольстепанычем дошло, то надо говорить это с глазу на глаз, и уж никак не по телефону и не в электронном письме.
- А это было о нем?
- Обо всех нас… Они его называют «Вячкий», как в поговорке: «Мы – вячкие, ребята хвачкие, семеро на одного – не боимся никого». Он до того, как дочь погибла, такие присказки отмачивал, эта еще что… С Вятки он, вот и «вячкий».
- Значит, это у него «столько информации, и в одних руках»?
- У нас, Максим, у нас. И мочить будут тоже всех. Если, конечно, успеют. Я шефу уже свистнул по тревожке, только что, так что минут через пятнадцать за нами грузовик подъедет, а минут через пять – сбросят фотки водилы и грузчиков, чтоб не ошибиться. Грузовичок и отобрать можно, а рожу не отберешь. Да не трясись ты – эти жабы, как ты их назвал, не знают точно, где мы обитаем, искать будут долго и упорно. Как минимум, неделю… ну, может, если им, ну, очень повезет – пару-тройку дней. А мы уже в другом месте будем.
- Я не о том, у меня родные и в Маскве, и в Клину есть, как бы им за меня не прилетело. И предупредить бы как, чтоб не испугались.
- Предупредить надо, чтоб не побежали в ментуру. Как побегут – тут любому ума хватит два и два сложить, где ты работал. А смолчат – может, и пронесет. У жаб, - Мишка ухмыльнулся, видно, понравилось, как я их назвал. – Инфы по сравнению с нами мало, зато силы и связей хватает. Значит, так. Звонить будешь с дороги, потом отдашь телефон мне.

Свой мусор в коробки Мишка собирал сам, потом прошелся по компам, снимая кожухи и вытаскивая харды, каждый завернул в пупырчатку, уложил в пакет, заклеил скотчем, обмотал несколькими слоями алюминиевой фольги, снова в пакет и закрепил скотчем. Пихнул в сумку, застегнул, перебросил наискосок через плечо, как почтальон, и махнул нам – пакуйте, дескать, остальное! Когда лихо подкатила газель с рекламой по борту «Дивные Диваны – сказочные сны», мы еще возились, и двое бойких ребят из сопредельной Белараши быстренько попихали беспамятные системники и остальное железо в коробки и за считанные минуты загрузили все в кузов. В кабине нашлось место только для двух пассажиров, и Мишка впихнул меня в середину, подперев сумкой с хардами – получилось тесновато, тогда он швырнул ее мне на колени, вылез, посмотрел, как охранники забираются в кузов, отозвал, собрал у них мобильники. Возмущался только Гера, но Мишка что-то тихо сказал, и тот, скривившись, пихнул телефон ему в руку. Мишка сгрузил их рядом со мной, потом позвал Валерку. Вдвоем, с монтировками, они спустились в подвал, несколько минут мудрили и вылезли довольные.
- Теперь, - наш самоделкин просто лучился счастьем. – Им придется искать наши следы в луже дерьма. Протечка стояка.
Сгреб мобилки и уселся рядом.

Газелька бодро рванула с места, и я подумал о пиздеце, который наступит, если нас остановит мент: шестеро человек в кузове, никаких накладных на компы, а тут еще водила гонит, как на ралли. «Пацаны, вы откуда? – Мы сралли.» В общем, чтоб не обгадиться по самые уши, надо что-то предпринять. Закрутку, какую вокруг себя делал – нельзя: она стационарная. Иллюзии вешать не умею. Надо что-то простенькое… как операция с сутью. Так вот, прочувствую суть нашей комповозки… компроматовозки. Нечто наглое, залихватское и при этом очень уязвимое, авантюрный привкус, нда… а меняем? – нет, вся суть не поддается, слишком завязана на личности, они мне не по зубам, а вот внешний контур изменить можно. Он как одежда и выражение лица. Прочувствую только внешний контур… Газелька, спешащая по заказу… ага, а заказы разные бывают. Безвкусица и химический аромат дешевой мебели из ДСП и поролона, зачмыренный водила из ближнего Подмасковья, двое сборщиков из студенческой братии – на такие деньги только студент и позарится… это я так уже суть меняю. Если все это не перечислять, а прочувствовать, убрав слова, только смысл и что его окружает, спаять с поверхностью автомобиля, еще малость поднажать, разгладить, заполировать… Добавить сверху вкус и аромат рядовой незначительности, дюженности, муравьиности – и получите-распишитесь: газель-невидимка, неуловимый Джо, по той же самой причине. Что даже лучше полной невидимости на дороге, никто случаем под колеса не бросится и в зад не въедет. Собственно, эта операция для меня не внове, только в детстве я не знал, как оно называется, когда так прятался от вызова к доске. Ну, и действия стали последовательными, упорядоченными, а не как тогда – одним выбросом.
Все. Можно спать. А то просто вырубает нахрен. Задремываю, и тут же включается встроенный навигатор-самописец: дорога пишется где-то на краю сознания, а оно само нежится в темно-медовом свете, как в деревне на сеновале, или, еще лучше, о крыше летней кухни, где так здорово смотреть закат, встречать рассвет и спать в ясные летние ночи, о странных воротах посреди луга: ворота есть, а забора нет, где ж я это видел, и о пыльной дороге в закатных лучах, перегороженной ржавым шлагбаумом…
Подойти к нему не успеваю, меня резко дергает обычная в таких случаях паранойка: а что это оно так пригласительно выглядит, что это туда так тянет? – и вылетаю из сновидения. Машина остановилась в глухом переулке, Мишка выскакивает и кидает один из телефонов в узкую щель меж домами. После чего возвращается на место и мы выезжаем задним ходом на проезжую улицу.
Следующий телефон находит нового хозяина в квартире на первом этаже многоэтажки, Мишка подтягивается, уцепившись за решетку, и закидывает его в открытую форточку. Третий мобильник Мишка подбрасывает старушке в хозяйственную сумку в магазине. Четвертый приматывает скотчем со внутренней стороны кенгурятника стоящего у того же магазина джипа. Оттуда же я звоню домой, натыкаюсь на тетю Марусю, говорю общо, типа, командировка в глубинку, развиваем бизнес и т.д., прошу позвать дядю. Ему говорю более честно: возможны разборки с конкурентами, стремаем, мне не звонить, с моего номера звонков не принимать, от моего имени никому не верить, когда все закончится – сам объявлюсь. Дядя недоволен, но мораль не читает – и то хлеб. «Да, да. Конечно. Понимаю, - и под конец. – Максим, будь осторожнее! Что я твоей матери скажу?» Успокаиваю, как могу. Отбой. Мишка тут же разбирает мой мобильник и раскидывает детали вдоль дороги. Свой телефон, завернутый в три пакета для герметичности, Мишка закапывает в песок на детской площадке, в «домике бабы яги», загаженном алкашами. Потирает руки.

Выезжаем на окружную автодорогу, я снова засыпаю и вижу, что мы отматываем, ни много, ни мало, четверть окружности, оказываясь вместо юга на западе, выезжаем на Волоколамку, или вроде того. Хорошо бы в навигатор карты с названиями загрузить, а то догадываться трудно, особенно по Подмасковью, но как это сделать? Вот Сабыр на связь выйдет – обязательно спрошу. Когда мы подъехали к Рузе, которая не река, а город, Мишка объявил:
- Город Руза – косо пузо! Не смотри, что дома в два этажа и куры на центральной площади, зато церковь червонным золотом крытая! Из чего заключаем – год назад тут администрацией распилено чуть больше пяти сотен лимонов, выделенных на культуру.
- Злой ты, Мишка…
- Я не злой, я приметливый. Кстати, ты ведь подшаманил, да?
- А что ты заметил?
- Нас ни один мент не тормознул. Как минимум, десять штук сэкономили. Я спецово держал, а то у нас уж больно много нарушений, мелочью не отделаешься.
- Да уж, народ в кузове возить – это тянет на лишение прав.
- Что делать, только с «деревяшки» можно было так быстро тачку сорвать, остальные телились бы пару часов. Так ты? Глаза, что ли, отводил? Как тогда, в первый раз?
- Нет, интереснее, потом покажу. Это лучше невидимости, ты вроде и есть, но такой мелкий, что не стоишь внимания.
- Заклинание незначительности, вот как это называется. Ты что, фэнтези не читал?
- Да плевать, как оно называется. Я что-то вымотался, как собака, мне бы поспать не в дороге, а на одном месте, а то ведь в фоновом режиме отслеживаю маршрут.
- Да, это ресурсы, небось, жрет. А отключить не пробовал?
- Не знаю, где настройки. Пока оно само включается в дороге, отключается, когда останавливаемся. А вообще не дело так. Время появится – сам пороюсь и учителя спрошу. Мы тут как, надолго? А то вон народ выполз на воздух.
- Да пускай, их укачало не слабей, чем тебя, под тентом душно. Сейчас пойдем жратву закупать. И всякую вкусняшку. Ты чего хочешь? Ну, не на всю десятку, но на две-три штуки имеем право себя побаловать. В Рузе молоко офигительное, и творог тоже. Только не то, что в фирменной упаковке, надо разливное и развесное брать. И мед! Такой! Я тут однажды полгода куковал, так жил на твороге с медом. А хлеб невкусный, как тряпка. Беда всех мелких пекарен, обминают тесто один раз, а надо – дважды, а трижды – совсем хорошо. Так что я печенья куплю. Курабье любишь, или для тебя слишком жирное? И ребят спрошу, что они закажут, да пойдем с Бандерлогом.
- Чаю не забудь, на твой вкус, но чтоб не совсем уж веник. И сгущенку, а то молоко по жаре быстро скиснет.
- Бу сделано, ваше могущество! – Мишка отвесил шутовской поклон. Как он быстро переменился, с лица посвежел, глаза загорелись. Авантюрист хренов. Надо будет спросить, понимает ли, что не нам лезть в игрища столичной верхушки. Ведь разотрут и не заметят. Ладно, еще шефа послушаю, как он обстановку прояснит. В случае чего не зазорно и ноги отсюдова сделать. Жизнь одна, и надо ее прожить так, чтоб не было мучительно больно…

Но червонец мы все равно просадили. Из Рузы выехали изрядно загрузившись тушенкой, сгущенкой, гречкой, овсянкой и макаронами. Себе Мишка прикупил по три кило творога и сметаны, здоровую бутыль молока, но было, в общем, понятно, что в одиночку он со всем этим не справится. Горка заявил, что без свежего мяса жить не может, истратил полторы тысячи казенных денег на замороженную коровью ляжку подозрительно темного цвета. Они ее с Карданом еле в кузове пристроили, форма уж больно неквадратная, как ни прислонишь – все падает. Гера набрал конфет и взял бы бутылку подозрительного ликера, если бы не возмущенный вопль Валерки, резонно заявившего, что везти спиртное в деревню – святотатство: нет ничего вкуснее самогона и его производных, от домашнего коньяка до сладких настоек. Гера фыркнул и подхватил здоровую пластиколбу «спрайта», подумал и добавил такую же «колы». Я подобрал более-менее приличный чай, взял сразу пять больших пачек, полкило молотого кофия и пятикилограммовый мешочек сахарного песка. О соли вспомнили только подойдя к машине, пришлось возвращаться, заодно уж салфеток прихватил, а то туалетной бумаги там не было, как и посуды, что для готовки, что столовой. Спросил у Мишки – тот заверил, что, если даже ее на месте не будет, то можно позаимствовать у деревенских бабок. Гера поднял его на смех. Рассказал, как приехали на игру в глубинку три десятка оболтусов, и ни один не озаботился котелком, как потом эти долбодятлы ходили по деревне в игровом прикиде, стучали в окна и скандировали: «Про-дай-те кас-трю-лю!» и, конечно, получили люлей. «Тупые нубы, - прокомментировал Мишка. – Навык дипломатия не прокачан, интеллект на красной черте».

Наконец, все расселись, и газель с рекламой дивных диванов снова двинулась в путь. Дважды переехали Рузу – ту, которая река, а не город, сперва по металлическому мосту, потом, минут через пять лихого маневрирования на раздолбанной дороге – по мосту из всего, что строителям под руку попало, и он героически выдержал нас, хоть по-старчески подрагивал и дребезжал. По пыльной грунтовке перевалили через пологую возвышенность, обогнули лес и выскочили к деревне.
- Здравствуйте, Большие Дерьмищи! – заорал Мишка, вываливаясь из кабины. – Как я скучал по вам, дорогие Свинячьи Говна! Не прошло и года, как свиделись!
- Ты что, Миш?
- Знаешь, как деревня называется? Дерменцево. Потрясающий топоним. Дивлюсь я русскому народу: ладно бы другим, а то самим себе обидные клички приклеивают, и довольны. Вон там – Засека.
- Что-о? – удивился я, разглядывая двухэтажный дом, выглядывающий из-за глухого забора.
- Засека, клуб такой, рукопашка и методики выживания. Загородная база. Я и в прошлый раз у них отсиживался, нормальные ребята, не сдадут. Анатольстепаныч с их сенсеем в давней дружбе. Мы тогда инфу слили по расходованию бюджетных средств Красногорска, полную, вплоть до расчетных и лицевых счетов, со сканами, адресами и краткими характеристиками ближних и дальних родственников администрации, это задумывалось как затравка для говносрача. Но заказчик решил не размениваться на журналистов и устроил пяток несчастных случаев по родственничкам, а у нас начались проблемы. Вот и торчали вдвоем на Засеке, в качестве сторожей. Сенсей ржал, аки конь, на нас глядя, говорит, я ж его (на меня кивает) одним пальцем переломлю. Ну, пришлось устроить пару подлян с минированием окрестностей, нет, конечно, не настоящим, пейнтбольным боеприпасом. Кстати, систему безопасности я им смонтировал, классом где-то на штатовскую военную базу тянет, но учти, ничего принципиально непроходимого не существует в природе, так что не расслабляйся.
- Миш, а тебя совесть не мучает, насчет погибших по вашей вине? Ладно бы сами бандиты, но их дети или какая родня…
- Нисколько, Максик! Не я такой, жизнь такой – кто не спрятался, я не виноват. Мы попадемся – нам головы снимут, и хорошо если быстро, а не начиная с пальцев ног. И тебе советую не гуманисничать, дабы не стать гумусом раньше времени.

Мило беседуя, мы подошли метров на пять к воротам, а остальные пока топтались у машины. Правила приличия – толпой в гости не переть. Почти одновременно с нашим приближением раздалось клацанье, и тяжелая дверь, рассчитанная на автоматическое открытие, резво поползла в сторону, отодвигаемая… женской рукой размером чуть не с лопату. На пороге, склонив набок голову с несколько растрепанной прической, стояла Валька Прозорова, приветливо помахивая другой лапищей, в которой будто случайно затерялась бутылка чего-то прозрачного и вряд ли чистой воды.
- Проходите, ребята, - только излишне ласковый голос выдавал степень опьянения валькирии, слова звучали вполне четко. – Машину загоняйте… А то мы тут беленькой балуемся, Толик уже в салате почил, а Ванька еще держится.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 04 мар 2012, 22:20 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
- Э… а вы, собственно, кто? – Мишка резко попятился, еще мгновение – и драпанет к машине.
- Это Валька… ой, Валентина Прозорова, моя хорошая знакомая. Но – эммм… - какими судьбами?
- Максим, обижаешь! Вельва я или кто? Подхватила твоего шефа по дороге, а то у него тачка приметная, потом еще за Ванькой через пол-Масквы ехали, а квасим мы тут не больше часа. Ми-и-шенька, не надо шептать, не вульва, а вельва, предсказательница. Ну, я в этом не слишком сильна, но крупные события за несколько дней чую, особенно если знакомых касается. А тебя, Макс, касалась предстоящая смерть шефа, не самым лучшим образом, вот я и решила, что лучше ему погодить. Тем более эта – не столь судьбинская, сколь случайная быть должна бы. Ну и перехватила его прям около дома, объяснила коротенько, на свое счастье он послушал, а не послушал бы – сейчас бы шишку на башке лечил. Не люблю отступаться от планов. Вот теперь сидим, отмечаем отсрочку. Ты бы с ним поговорил, что ли, когда проспится – а то «ему все равно».
Я махнул водиле – загоняй! – а Мишка бросился к пульту, проверять, все валькирия поломала или только частично. Выяснил, что потери минимальны, успокоился, пошли с ним в гараж, помочь с разгрузкой. Мишка точно знал, куда тащить компы и к каким дверям где ключи брать. Кстати, дом оказался трехэтажным, только третий этаж был под землей, а под ним еще – колодец водопонижения, так в подвале не только гараж и мастерская были, там еще и для компов место выгородили и сопли по стене бросили. И не придерешься к условиям – сухо, как наверху не всегда бывает, и воздух свежий.
- Тепловая вентиляция, сам делал - хвастается Мишка. – Воздух в нижнем конце левой трубы нагревается на десять-пятнадцать градусов изолированной спиралькой, возникает тяга и всю вонь выдувает, через правую трубу – подсос свежего воздуха. Не будет электричества – поставь в трубу спиртовку, точно так же будет работать, только тогда осторожней с бензином. Зимой, так вообще ничего греть не надо, такая тяга, что свистит, крышками закрывать приходится. Но чтоб тут электричества не было – это еще постараться надо.
- Здорово, - говорю, и наблюдаю, как Мишка распаковывает пакет с хардами. – А зачем в фольгу заворачивал, от вредных излучений?
- Нет, от неприятных неожиданностей и неожиданных неприятностей. Не одному ж тебе магичить!
- Не понял юмора…
- Ну, смотри, какой самый популярный страх был в последнее время, не считая обещанного падения суперметеорита и грядущего за ним конца света? Чего боялись на всех углах?
- Гриппа…
- Блондин, блин… Излучений боялись! Жутковредных зомбирующих дьявольских лучей от не менее дьявольских спецслужб! И лепили защитные шапочки… из чего они их лепили, не помнишь?
- Из глины?
- Какой глины? Из алюминиевой фольги! Как будто то, что они навертели на макушку, может спасти от чего бы то ни было их лобные доли. Хотя, наверно, им лучше было бы обматывать спину – там у них хоть какой-то мозг в наличии… Но эти алюминиевые камилавки успокаивали их конкретно, делали из нервных психов психов спокойных и благостных, и стали символом отсутствия неприятностей от всякой зловредной силы. Психи думают громко, так что и символ получился очень громкий. И теперь, если я хочу обезопасить от неожиданностей какую-то вещь – пакую ее в фольгу, только надо обязательно брать ту, какой пользовались психи: бытовую.
- А, понял, это появилась новая примета. Ведь многие приметы сбываются, даже если в них не веришь, потому что верят многие другие. И ты эту примету использовал. Да?
- Естественно. А кто эта твоя Валька?
- Валькирия.
- Не понял. Так прямо и валькирия? А доспех, а конь с крылышками?
- Иди и сам спроси. Только ты ее формат заметил? Баскетбольный рост с борцовской мускулатурой?
- Да заметил. А каким спортом занимается?
- Не знаю, наверно, каким-нибудь дрыномашеством и вряд ли спортивным. В общем, сам узнавай, только не нарывайся, она хоть и добрая, но прибьет и не заметит. Если, конечно, ты не входишь в область ее шкурного интереса.
- О, а какой он?
- Если б я знал. Пока зацепилась за меня, опекает, почему – не знаю, еще сестренке моей помогала по мелочи. Вот и сюда притащилась зачем-то. И не смотри, что она всех перепила, она адекватная, сколько ни выпьет. В прошлый раз они с подругой по бутылке текилы за ночь выжрали и за руль… нет, кажется, ее подруга вела… но она тоже нормально выглядела, кажется, даже запаха не было. Так что подпоить не надейся. И не ври – она почувствует. Как-то так. Ну, что, закончил, пойдем?
- Ну, тут еще подключить надо, но успеется. Пошли.

Наверху, на первом этаже, помимо спортивного зала и мелких запертых комнат, было еще одно интересное помещение, не комната, а терраска. Такая кондовая дачная терраска с мелкими стеклышками в круговом остеклении, с круглым столом, застеленным домовязанной скатертью и самодельными деревянными стульями. Правда, выходила она на огороженный каменной стенкой миниатюрный дворик с двумя низкорослыми яблонями-райкой, клематисом, карабкающимся по стене, ручьем и прудом размером с не самый большой таз. И на глухой задней стене терраски было четыре монитора, разделенных на шесть частей картинками с видеокамер. Но наблюдать за ними было некому – и хозяин, и гости ели и пили. Водилу и рабочих не видно, с ними, оказывается, уже расплатились, всучили «на дорогу» нарезки, бутербродов и объяснили, по какой дороге объехать стороной Рузу. «Тут все свои!» - как заявил хлебосольный хозяин, протягивая руку Мишке.

Этот подтянутый и с виду не особо крупный дядя с бритым затылком, скорее десантного, чем бандитского вида, и оказался сенсеем и председателем клуба. После мишкиной ладони пересчитав кости в моей, Иван Игнатьевич Гордеев, или Ванька Гордей, как его называет бесцеремонная Валька, вцепился в меня колючим взглядом, и спросил, не меня, в сторону.
- Это тот Максим, который ходит сквозь стены?
- Он, - ответил прихлебывающий валькин бешенный кофе Анатольстепаныч.
- Что-то жидковат, а? Не находишь, Толь? Ну, я понимаю, Миха, у него работа чисто интеллектуальная, но этот уже успел кое-что натворить кхм… методами физического воздействия. Так? Он не врет?
- Во-первых, - возмутился я. – Сквозь стены пока ходить не умею, и смогу ли когда-нибудь – вопрос. Перемещал меня… один знакомый… ну, совсем не отсюда.
- Понятно, что не отсюда, - улыбнулся Иван. – Здесь ты в первый раз появился около часа назад. Так откуда?
- Местные там не ходят.
- Тоже понятно. Местные – это две старушки, живущие в деревне, а даже мы с Анатолием – приезжие, наброд. Так где это географически, откуда твой знакомый тебя переместил? Масква? Подмасковье?
- Дальше.
- Но, хотя бы, Рассия? А? Или, может, там горы были, и много небритых мужиков в камуфляже?
- Горы там были, и дикие горцы тоже, - что мне терять, ну, психом признают, так хоть не террористом. – Только у них глаза с вертикальными зрачками, вместо рук крылья, камуфляж отсутствует, поскольку они до ушей заросли совиным пером, а наша политика им глубоко параллельна. На их планете ни Рассии, ни Ичкерии, ни Штатов нет, социальный строй соответствует нашему бронзовому веку, а все остальное отличается еще сильнее.
- Это правда, - Мишка встревает в разговор. – Я этого дикого горца тамошнего видел, он нас шуганул, когда Макса допросить хотели. Он реально с крыльями, и пасть клыкастая, я подумал – опа, вон они какие, исчадия ада…
- Да, Вань, действительно, появился, как голограмма, но содрал с Максима обруч и об пол шмякнул. Ну, и прибавил кое-что, матом.
- Яйца пообещал оторвать, если мы Максу что-нибудь сделаем, - ябедным голосом уточнил Мишка.
- Так может, он – того, дьявол? Есть же такие, что договоры заключают.
- Да, и души скупают? – не унимался Мишка.
- Ну, да, а что? Разве вы знаете, о чем он там с этим Максом договаривался?
- Договор с ним у нас, - ухмыльнулся Анатольстепаныч и запалил сигаретку. – Он обучает наших людей неким приемам, помогающим в нелегком деле сбора информации… а мы в свою очередь не держим эти приемы для личного употребления, а делаем достоянием широкой общественности.
- И что ты думаешь, хорошо будет, когда все друг за другом начнут подглядывать и подслушивать?
- По крайней мере, на некоторое время лгать и скрывать правду станет труднее. Нет, я не фанатик и не прекраснодушный оптимист, на всякий хитрую жопу найдется хрен с винтом, а на хрена с винтом – жопа с винторезом, но тряхануть болото давно пора, а то жабы расплодились – людям не продохнуть. И для себя мы уже получили немалый бонус. Только что… Вань, куда запись сбросить? В общем, мою квартиру вскрыли и перевернули вверх дном пятеро молодчиков с огнестрелом. Да, именно в тот момент, когда я здесь спал, так что данные призрачной разведки подтверждаются…
- Анатольстепаныч! – возопил Мишка. – Вы что, телефон с собой взяли?
- Да, а что? У меня на него видеокамера из квартиры пишет, то есть писала, пока ее не разбили.
- Анатольстепаныч, вы идиот! – произнес Мишка и вздохнул. – Если они не такие же идиоты, то сейчас уже на пути сюда. Местоположение мобильника вычисляется с точностью до метра…
- Ты прав, Миш… я прокололся. Что делать будем? Может, мне лучше сейчас вместе с телефончиком, да куда-нибудь свалить?
- Да нет уж, место засекли, - Мишка перешел на трагический шепот. – Остается только драться в осажденной крепости…
- Драться? – оживилась Валька и даже оставила в покое мосол. – А сколько там народишку? Пятеро?
- Не ограниченно, Валентина, как вас там по батюшке? Одиновна?
- Федоровна. Так сколько и с чем?
- Количество не ограничено ничем, кроме финансовых возможностей противника, а они достаточно велики. Танков не будет, вертолетов, думаю, тоже, а вот внедорожники, огнестрел вплоть до гранатометов, контингент с подготовкой – какой, Анатольстепаныч?
- Армейских спецподразделений… Может…
- Что – может, Толя? – перебила валькирия. – Мне ни ты, ни они не нужны. Я имею в виду, в качестве призывников. Поэтому предлагаю вам уничтожить телефон, а мы с Максом сейчас немного поработаем, - обернулась ко мне. - Ты ведь любишь туман? И сумерки? Помнишь, «сумерки – время чудес»? Ну и пошли, сделаем одно... чудо.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 09 мар 2012, 10:34 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Дело к вечеру, но еще светло, воздух прозрачный и в небе ни облачка. В лугах одни травы цветут, у реки другие, и то с одной стороны ветерок аромат принесет, то с другой. В общем – красота и благодать, даже жутко становится, когда представляешь, что скоро тут начнется настоящая бойня. Валька мягко, загребая воздух руками, словно в толще воды, обходит забор, в одном месте приходится перепрыгивать через канаву, и она находит огрызок доски, возвращается, перекидывает и проходит по нему. Замкнув круг, ложится на траву и раскидывает руки и ноги гигантской морской звездой. Забавно, у любой другой женщины такая поза выглядела бы или сексуально, или мерзко, а у нее – естественно, как у дикого животного.
- Присядь рядом, - хлопнула рукой по траве. – Чувствуй, что чувствую я, следуй за мной.
А как следовать – не сказала. И я опять нырнул поближе к Глубине, остановившись на волос от нее. Оттуда так хорошо было видно – ощутимо и понимаемо – и луг, и лес за лугом, и текучую воду, где-то совсем близко, и пыльную ухабистую дорогу. Валька тоже ощущалась, а не только виделась, из Глубины она выглядела как очень большой ребенок, и одновременно нечто древнее, вроде леса, или реки, или вообще какого-то явления природы. Чего в ней не было – это взрослости, зрелости, того, как ощущаются серьезные люди. Нечеловеческая, другая суть, тысячелетнее детство во взрослом теле и со взрослым интеллектом. Это открытие настолько поразило меня, что я отвлекся и чуть не вылетел из состояния, но тут с Валькой стало происходить нечто странное. Ее тело дрогнуло, как при движении горячего воздуха, и очертания размылись, вроде все то же, но границы между плечами и травой нет, волосы плавно переходят в стебли осота, пальцы рук вросли в землю и ноги вместе с башмаками пустили корни. Я опять прикоснулся к ее сути, приблизился к ощущению ее состояния. Валька действительно убрала границы тела, растворила их в окружающем пространстве и теперь активно химичила в нем. Потянуло холодной сыростью с реки и от леса. Воздух сгустился и помутнел. Не успело стемнеть, как все пространство между лесом и рекой заполнилось плотным, как студень, молочно-белым туманом, так что стало трудно дышать, а увидеть протянутую вперед руку еще можно, но уже с трудом.
- Теперь закручивай пространство, - прошептала она. – Но не по кругу, а по спирали.
- Как по спирали?
- По объемной спирали, изнутри кнаружи, а снаружи – на изнанку реальности.
- Как бутылка Клейна?
- Нет! Нельзя замыкать! Четыре измерения, не считая времени! Знаешь, где изнанка?
- Не-а! Знаю, где Мир Высоких Трав.
- Ну, выворачивай входящий путь, который с дороги, туда. А я настоящий протяну от леса. Видишь, там расщепленная сосна? На выход – изнутри кнаружи – в наш мир выводи, понял? Смотри, проверю!
Вы когда-нибудь строили лабиринты? Вот и я – нет. Когда-нибудь, конечно, все бывает в первый раз, а туман, как ни странно, помог сосредоточиться с надсечением пространства, тем более, что его пришлось делать по сложной траектории, и пейзаж был бы отвлекающим моментом. Сперва – спираль, разворачивающаяся от ворот, пересекала дорогу, по лугу, по пологой возвышенности шла к перелеску, не заходя в него, снова к реке, по желтому песку поднималась к дороге, оставалось только пересечь ее и остановиться чуть поодаль, за кустами малины. Мое тело сидело в расслабленной позе, уткнувшись головой в колени, там, у ворот, а взгляд – в отличие от сновидения или астрала, ничего оформленного я в этот раз собой не представлял – ясно видел все, что требовалось, даже надсечение оставалось не в памяти или воображении, а было видно, ощущаемо, как язык ощущает скол зуба. Я уцепился вниманием за отграниченную ленту и слегка потянул. Хренушки! Двигать так, чтобы она сместилась сама относительно себя, как часовая пружина, у меня не вышло. Все вместе с домом и двором можно было бы стронуть на волос относительно внешнего мира, и этого бы хватило для того, чтобы сделать границу, но оно было не нужно.
- Ощути весь путь сразу! – услышал я шепот прямо в голове. – Взводи пружину одновременно по всей площади. Давай, помогу.
И меня охватил туман, как ребенка обхватывают со всех сторон руки взрослого и показывают правильное движение. Ага, я прилип вниманием ко всей спирали и слегка сжал ее, крутанув на ту самую йоту, которая искажает, но не рвет пространство.
Похолодало, защипало в носу и кожу ожгло чем-то колючим. Взгляд вернулся в тело, и я приоткрыл глаза. Туман слегка поредел и траву посеребрил иней, а на меня и Вальку опускались, кружась, редкие снежинки.

- Что застыл, как примороженный? – сердито зашептала Валька. – Возвращайся к дороге и от съезда к Засеке загибай по внешней стороне куда хочешь, только из этого мира вон.
И я снова стал резать и загибать, только теперь не тащил за собой хрен знает сколько пространства, да мне этого без валькиной помощи и не удалось бы, а просто вошел в то состояние, в котором когда-то переходил в Мир Высоких Трав, припомнил его метки и двигался, волоча за собой путь, как хвост. Опять же, взглядом, а не телом, хоть и сновиденным, по быстро промораживающемуся туману чувствуя, сколько на это тратится энергии. Когда я, наконец, различил сквозь дымку силуэты древовидных папоротников, мороз просто-ки обжигал, я по горящим щекам и прочувствовал свою тушку, чтоб вернуться в нее. Все занемело, по рукам-ногам носились кусачие муравьи от застоявшегося кровотока, изнутри поднимались волны крупной дрожи, колотило, как с жестокого похмелья. Валька перевернулась на бок, и я увидел, что контуры ее тела обрели прежнюю четкость, кряхтя, поднялась, стряхнула с груди снег и протянула мне руку.
- Что это было?
- Сейдр, - коротко ответила она, подхватила меня под мышки и направилась не к забору, а на луг.
- Зачем? – удивился я.
- Ты что, в другой мир заглянуть хочешь?
- Нет.
- Тогда пошли, проверим наши дороги.

Свернуть в сторону с закрученной спирали выхода не удавалось, то есть, можно было, конечно, повернуть в направо или налево, но выводило все равно на ту ленту, которая была прочерчена мной. А тот, кто четко поворачивал назад, должен был оказаться на «внешней» стороне, что вела к древовидным папоротникам и ящеркам размером со слона, только проверять это на своем примере не хотелось. Дойдя до малинника, мы одновременно вздохнули с облегчением – выход из лабиринта получился правильным, четким. Я почти пришел в норму, и Валька выпустила меня из медвежьих объятий. Слабость, конечно, есть, но хотя бы можно идти. Только за шкирку поднимать не надо, я все же не кот! Да, конечно, указывать на сосну можно рукой, а можно и носом того, кому ее показываешь. В лесу было уже темно. Сосна – расщепленная и частично обугленная молнией – оказалась намного выше всех окрестных деревьев и даже ночью неплохо видна. Мы встали под ней, одновременно обернулись на Засеку – сквозь синеватый туман опалесцируя мерцал фонарь на столбе – и по прямой двинулись к нему. Пока шли, я пару раз чувствительно споткнулся о коряги, разбил коленку о некстати подвернувшийся выворотень, но ни разу не упал. Валька меня подхватывала. Наконец, перед нами возник, словно из-под земли выскочил, забор, ворота, и новый вздох облегчения тряхнул валькину грудь.
- Все в порядке! – отрапортовала она слегка отодвинувшему створку Ивану, и мы просочились во двор, я нормально вписался, а Валька не только пролезала боком, но и грудь руками придавила, а то б не прошла. – Чего боишься-то? Инфракрасные очки есть? Ну, тогда идем наверх, смотреть представление.

Джипы шли растянутой колонной, порыкивая на ухабах. Один, второй, третий… еще два… и еще… а вот замыкающий. Восемь машин, где-то тридцать-сорок братков. Фары не включены, силуэты радужно мерцают на экране. Так, сейчас на мгновение вышли из просматриваемой зоны, поворот, подстройка – снова в фокусе, съезжают с дороги. Пытаются окружить Засеку со всех сторон, ну, посмотрим, как оно выйдет. Иван нервничает, а как же, дело всей жизни, а тут – пришел непутевый Толик, и оно накрывается медным тазом, возможно, с тобой самим вместе. Но предать, выдать – это нет, видимо, понимает: мочить будут всех причастных. Я слышу короткий звяк, оборачиваюсь – шеф роется в разнообразном оружии, сложенном на банкетке, выбирает… тоже, что ли, себе подобрать? Я не снайпер, от слова совсем, так что мне лучше калаш… Валька ухмыляется и качает головой. Три джипа вошли в приготовленную нами ловушку и исчезли из виду, пятеро кружат по бездорожью, пытаясь прорваться сквозь искажения. Ага, Иван тоже это заметил, выражение лица поменялось, хотя удивление не показывает, закусил губу, подался вперед. Вот еще две машины повернули назад – и пропали из видимости. Три оставшихся останавливаются. Видимо, пытаются связаться друг с другом по рации, но ни хрена не выходит, вылезают наружу, прячутся за машинами. Ага, вот один отделился от коллектива, вылез на открытое пространство, идет в сторону другого экипажа, но парню не повезло: это плохое направление. Радужное пятно фигуры смазывается, бледнеет и исчезает с экрана. Всполошились! Наконец-то всполошились, блин. Через пару минут начинается стрельба, сперва одиночными, потом тарахтят очереди… Слишком далеко, чтобы достало, они понимают, паника утихает быстро. Организованные ребята, не «быки», а «боевики». Замолкли, дрочат, что ли…. Ой, мать моя родина… Это «Мухой» вломили? Траектория забавная, я даже испугаться не успел, как оно отлетело от одной невидимой стенки, впаялось в другую и взорвалось со всей дури… и машина тоже, видно, бензобак рванул… ой… они ж живыми горят… бежит, падает… два оставшихся джипа разворачиваются, во, прямо на ходу в дверь вскочил… взвывают моторы и опять – очертания вздрагивают, размазываются, и исчезают.
Валька победно смотрит на Ивана и показывает: «Во!». Иван растерянно глядит на нее:
- Вы что, нас тут замуровали?
- Не, но своих предупреди, пусть без проводника не суются. Завтра, как рассветет, всем нашим покажу, как тут правильно ходить, проводниками будут, а ты из деревни позвони в клуб, предупреди ученичков-то, чтоб не пропали.
- Почему из деревни?
- Потому что отсюда не берет. Аномалка теперь тут, ребята, почище Тунгуски будет…
- Ага, - восхищенно говорит Гера. – Повернул не туда – и растворился в тумане. «Сайлент Хилл»…
- Да не растворились они, - отмахивается Валька. – Помнишь «Затерянный мир» Дойля? Они теперь там. Если не идиоты – выживут. Оружия хватает, фон там не сильный, раньше боеприпасы закончатся, чем оно стрелять перестанет, так что если друг другу глотки не перегрызут – приживутся. Мы с Максом, можно сказать, цивилизаторы… правда, тамошним ящерам оно вряд ли понравится, но на всех не угодишь. Отметим, что ли, по маленькой, да на боковую. До рассвета часа два осталось.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 15 мар 2012, 20:11 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Проснулся я от того, что кто-то щекотал мне прядью волос нос и щеку. Вставать было влом, голова дурная, глаза не открываются, но надо. Судя по яркому свету, пробивавшемуся даже сквозь веки, уже не утро, а середина дня. Я махнул рукой и попробовал схватить ту, что меня разбудила. Щекотка исчезла, а мою руку перехватили тонкие холодные пальцы и донельзя знакомый голосок протянул:
- Засоня ты, братец. Однажды на том свете проснешься.
- Ленка! Откуда взялась?
- А подумать не дано, или память отшибло?
- Нет, я знаю, где ты гостила, - сел, спустив ноги с кровати, хорошо, что вчера так и не удосужился раздеться, осмотрел Лену и присвистнул, настолько она изменилась. – Но как узнала, где я нахожусь?
- Я и сейчас не знаю. Где-то в деревне? – она кивнула на окно. – Переходила по метке, а меткой был ты.
- То есть, сама перешла? – у меня глаза на лоб полезли.
- Ну, не совсем,– Лена потупила взгляд. – Совего помог. Но я научусь! Мы не успели, они с Сиайю дней пять меня только лечили, потому что у меня ненормальная для человека эфирка, и сперва надо было разобраться, что нужно исправлять, а что – зачаток способностей.
- Разделить баги и фичи… И как?
- В каком-нибудь другом мире из меня бы растили убийцу. А в мире черного солнца я была бы своей. Почти. Но Совего сказал, что тут, у нас, в середине – нельзя быть кривой, однобокой, «на одном крыле не взлетишь». И теперь я вникаю в пространство и ветер под его чутким руководством. А сюда отправил, потому что вы договаривались и потому что тебе пригодится моя помощь. Ты во что-то вляпался?
- Есть немного. А чем ты хочешь помочь?
- Лучше бы спросил, чем могу.
- Так спрашиваю.
- Ну, я могу есть.
- Э… это все?
- Могу и не есть. Понимаешь, я делаю то же, что гаррухи, хоть и не так эффективно. Разрываю и всасываю эфирку, что людей, что животных… и нематериальных тоже. Но гаррухи не могут иначе, а я могу пить и из других источников. Только пока я была маленькая, меня никто не учил охотиться, а Совего показал как и помог… отрастить клыки и когти. И послал тренироваться сюда – тут край непуганых лохов, мне безопаснее.
- Лохов, говоришь… если б Валька не подсуетилась, сейчас лохами были бы мы, точнее, мертвыми лохами. Шеф кому-то сильно глаза намозолил, и всех нас решили валить. Сперва пришлось из Масквы драпать, а потом Валька взяла меня в помощники и смастерила вокруг дома аномалку. Заходить в нее надо особым путем, а выходить – назад не возвращаясь и не оборачиваясь, полтора оборота спирали, посолонь. Иначе провалишься в другой мир, и не сказать, чтоб приятный.
- Так, может, нам грохнуть кого?
- Может, и надо, но первая партия разборщиков уже в Мире Высоких Трав, другие, надеюсь, туда ж попадут.
- А если найдут ваш правильный путь? А если авиация? Или ракеты? Где ваш шеф?
- Ну… ракетами долбить какую-то деревню…
- А если родственников найдут? У тебя братья, родители, тетя с дядей, да и остальные – явно не сиротки. Веди к шефу.
Ленка поднялась и пошла к выходу. А она и впрямь сильно изменилась, повзрослела и вытянулась. Такая же, правда, тощая, как и раньше, но это не сразу заметно, потому что одета со вкусом. Брючный костюм из замши какого-то совершенно неместного покроя, никакой косметики, хотя на шее и запястьях опять тонны побрякушек: косточки, клыки, черепушки каких-то мелких животных, камушки, кусочки меха и кожи, соединенные хитрым способом, но оно вписывается. Темно-рыжие космы небрежно заплетены и украшены перышками. Выглядит экзотично, но стильно. Даже загордился ею.
- Пошли.

Я проспал не только завтрак, но и обед, Валька запретила будить, убедив всех, что сон для меня сейчас намного важнее еды. А сама до полудня по очереди натаскала всех, как правильно ходить по свежеиспеченной аномалке. Часа в два были замечены хмыри, наблюдающие из-за реки за подходами к Засеке. Саму Засеку сейчас сложно увидеть снаружи, все время туман стоит, а откуда к ней ходили, они увидеть могли, если с утра дежурят. А это паршиво. Полностью путь отследить невозможно, но если много народу выпустить, кто-нибудь из них точно нашу дорогу найдет.
Все это я узнал за послеобеденным совещанием, на котором мы с Ленкой пили чай и грызли подсохшие бутерброды, и больше слушали, чем влезали в разговор. Правда, перед этим пришлось представить сестренку всей теплой компании, и Валька подтвердила, что она именно та, за кого себя выдает. Без этого, боюсь, наше положение, и так шаткое, стало бы совсем швах. Интересно, с чего это мы ей так нужны?
Потом Ленка озвучила свое предложение: если кого-то надо замочить, то она всегда-пожалста, только дайте фотографии объектов, да побольше, да покрупнее, а лучше – если видеозаписи, чтоб почуять их, воспринять, как метки. Юный киллер, блин. А Иван в перманентном охренении, бедный мужик, сколько нового на него свалилось. Зуб даю, еще вчера утром он все магуйство-энергуйство считал мошенничеством. Шеф в непонятках, но что-то уже соображать начал, взгляд в себя, и прямо слышно, как мозги жужжат. Великий комбинатор, где хошь приспособится. Мишка рассеян, видимо, весь в новую игрушку ушел, сеть строит, баги отлавливает. Не удивлюсь, если он с открытыми глазами ее уже видит. Наши ребятки, что астролазчики, что неспособные к этому – слушают с энтузиазмом, Бандерлог агрессивно мрачен, Гера воодушевлен, только нервничает, прямо дергается, Горка и Кардан сосредоточены, и не сказать, чтоб сильно удивлены. Все удивление, что у них было, вчера же и закончилось, когда смотрели на исчезающие в никуда автомобили. Элементарно-фактографическое мышление при достаточном опыте дает неплохие результаты, если видят – оно вот так, то и не спорят с очевидным, «раз так, то и так, перетакивать не будем», чем выгодно отличается от зашоренного интеллигентского, которое видит лишь то, во что индивид свято верит. Ну, а Валька наслаждается, словно в кино сидит, только вместо попкорма опять где-то спиртного достала и квасит помаленьку. Не ошибусь, если предположу, что именно она попросила Совего Ленку вернуть.

«Кино». Эта мысль засела в моей голове и задергала со страшной силой, словно нарыв в ухе. Не в том смысле, что здесь кино снимается, а что как в кино – стронули маленький камушек, и все покатилось. В жизни так редко бывает, разве что уж если обстановка и без того крайне напряженная. А тут началом послужило мое возвращение прямо в серверную, да еще измазанного в крысиной крови. Совего, тварь пернатая, подшутил. Мои идиотские объяснения (ну почему бы не сказать, что мимо охраны проскользнул, а кровь – из носу пошла, потому как перегрелся на солнышке) усугубили обстановку, спровоцировав Мишку и шефа на рискованные для моих мозгов действия, Совего в стороне не остался, устроил им показательную порку, учитель, неуловимый джо, тоже дернулся, в результате обе стороны поимели договор с крайне мутным содержимым. Первые же работы по договору дали стабильное зависание в инфосети Мишки, и информацию о готовящемся убийстве шефа. Причем, когда шеф так глупо прокололся, его прикрыла третья магуйская личность – Валька Прозорова. Теперь мы имеем укрытую в аномалке «крепость» – Засеку, кучу врагов снаружи, непроверенного киллера на нашей стороне и очень шаткое положение наших родственников и учеников Ивана Гордеева. То есть, конфликт разрастается, и не без участия трех хитрых магуев. Для чего он им нужен? Насчет Вальки ясно, валькирии живут войной, они, как я понимаю, вроде вербовщиков, только воины им нужны свежеубитые. Однако, она не стала «вербовать» полсотни серьезных профи, хотя могла бы, не сомневаюсь, а просто переправила их в мир, где им придется выживать при очень слабых шансах. Банально избавилась. Наша троица хочет спровоцировать больший, чем бандитские разборки, вооруженный конфликт? Очень возможно. Опять же, Сабыр на Алтае тоже не за мирную деятельность по башке получил, и теперь вернулся туда что-то «доделывать». Ясно же, что. Мстит, как пить дать. То-то его так редко слышно. У Совего в их Аихаааи тоже какой-то конфликт намечается между гнездами. Просвещенный горец – все равно дикарь, только опаснее. Блин, они ж тут с разных концов «зажигают», сволочи… Но зажигать можно только то, что может гореть. Опять приходим к тому, что образовалось без их – и наших, если на то уж пошло – стараний. Напряженность есть, и растет, без них бы рвануло позже, но сильнее… Не это ли реальная причина? Может быть, только вот не верю я в магуйскую заботу о мире, особенно в валькину или совежью. Ну, да, буду дальше смотреть. Только вот подготовиться к войнушке придется.

- Иван Игнатьевич, вы предупредили учеников вашей школы? Их могут использовать для давления на вас.
- Да, но…
- Гера, где живет Настя? Ее надо сюда вытащить. Родных, желательно, тоже. Как – сейчас решим. Валер, родные есть? И их вытаскивать придется. Ребята,– обращаюсь к Горке с Карданом. – Ваших это тоже касается. Лен, до отца достучаться сможешь? Он, все же, хоть какой-то магуй, и нам пригодится.
- Макс, остановись! – Иван качает головой. – Ты на Засеке пол-Масквы собрать решил? Не удастся, тем более, и тут место ненадежное, отсидеться не выйдет. Самим к боевым действиям пора переходить. Лена, ты что-то говорила о точечных ударах по крупным шишкам?
- Да, мой генерал,– Ленка отсалютовала по-кубински. – Рожи их нужны, желательно, во всех ракурсах, а лучше – как себя ведут, ходят, говорят, двигаются. Еще нужно сопровождение… Макс, вот этих ты обучил? – показывает на Геру и Валерку. – И сам пойдешь. Не беспокойтесь, наши тушки отсюда не денутся, двинем в асрале… Ах, кому-то там в асрале в попу бомбу заховали… А узнаете из прессы. Когда они сдохнут. Ну, раз шишки-то…
- Лена! Притормози! – Валька отставила шкалик. – Не ты одна из породы кровососов. Энергососов, прошу прощения. Хотя таких в Маскве немного, но они есть, и чутье мне подсказывает, что в охране масковских шишек колдуны и энергуи имеются. Поэтому на легкую победу не надейся. Вооружись всем, что есть. Я тебе еще пару интересных штучек подброшу, из арсенала «злой домохозяйки». Вашим ребятам пора изучить азы работы с энергией, потому что им придется использовать ее в больших количествах, а жрать из людей, как ты, не умеют, да им и вредно. Так что сейчас иди, Миша тебе покажет объекты, а потом ко мне. Я пока позанимаюсь вот с ними,– обводит рукой нас троих. Покажу, что такое сейдр.

На занятия притащились мы трое, в спортзал, Валька побросала маты на пол, и широким жестом махнула: садитесь!
- Полчаса лекция, полтора часа практика, кто не научится – тот в пролете, кто в пролете – тот ослабеет и на этом его практики закончатся. Учимся трем главным вещам из сейдра. Нет, ничего предосудительного с вашей точки зрения делать не будем. То, что можно ушибленным на всю голову сейдмадрам, не пристало нормальным ребятам. И изображать из себя жертву Локасенны не стоит. Вот, например, есть такая практика – охорашиваться. Ага, представили себе девушку, которая губки красит… молодцы. А парню нельзя делать себе хорошо? Нет, не так, как вы только что представили. Учимся делать хорошо своему телу, чтоб оно здоровое было, крепкое, чистое от эфирной грязи. Именно это желательно делать и парню, и девушке.

Половина болячек получается от того, что в своем теле мы храним всякий хлам, а энергетические дырки не латаем. Чтобы увидеть, что же в нем происходит от этого, надо его осмотреть. Не глазами, а другим, внутренним взглядом.
Рано утром, выспавшиеся, вымывшиеся (а под конец мытья неплохо холодной водой облиться), растершиеся до жара полотенцем, в спокойном, рабочем настроении, выгоняем всех из своей комнаты, запираемся и начинаем осмотр. Одежда либо свободная, либо ее вообще снять. Главное – чтобы ничего не давило. Осматривать себя можно стоя или сидя, но лежа на не слишком мягкой поверхности - лучше.
Закрываем глаза, начинаем "присматриваться". Начинать лучше с ног, и ощутить нарушения проще, и исправить - сразу появится уверенность в своих силах. Потом просматриваем руки, живот, грудь, спину, шею, в последнюю очередь – голову. Начинаем интенсивно "ощущать" - внимание движется от пальцев ноги к пятке, колену и выше, попутно отмечаете, где что побаливает, "горит", зажато и не может расслабиться, мерзнет или "колет". Скорее всего, появится ощущение цветов и освещенности различных участков. Как правило, в местах постоянного напряжения мышц, "зажатости" оттенки холодные и темные, в местах воспалений - огненно-красные. Что надо сделать, когда вы это увидели? Прежде всего, осторожно промассировать "темные участки", как-как, ручками, мальчики! Разумней и проще передвинуть стакан руками, чем взглядом! Массаж должен идти по ходу венозной крови, а также – в сторону лимфоузлов, а не от них. Потом напрягите и расслабьте несколько раз мышцы, добиваясь того, чтобы и зажатые участки расслабились. "Цвета" от этого должны выровняться, если этого не произошло, представляйте, вдумывайте изменение цвета "в лучшую сторону", и так - пока оно без вашего воображения не станет "нужного цвета". Сразу предупреждаю - с открытыми глазами, даже в темноте, просмотр на первых порах лучше не делать, может не получиться. Да, мышцы расслабили, сосуды не зажаты, кровь нормально циркулирует. А что делать с местами воспалений? В теле полно таких "тлеющих очагов", при неблагоприятных условиях перерастающих в настоящий пожар, болезнь, то есть. А мы их "тушить" будем. Вдумыванием противоположного цвета, то есть - синего, или сине-зеленого, или просто белого, но по-любому яркого, и наведенным ощущением охлаждения. Так же, как в "темных" местах, добиваемся устойчивого изменения цвета. Тот, кто ориентируется на тактильное и мышечное чувство, должен выравнивать жар и холод представлением противоположных ощущений, а напряжения – расслаблять. Правда, при последующем "охорашивании" мы можем увидеть, что все вернулось на круги своя, но это - нормально. Вы не один год эту неглядь копили, думаете за один раз от нее избавиться? Продолжайте, и за пяток сеансов увидите (и ощутите, даю вам слово!) заметные улучшения. Внимание! "Тлеющие" места не массировать! В самом крайнем случае - просто положите на "больное место" ладонь и представьте в полную силу "вытягивание" боли и жара. Потом саму ладонь "осветите изнутри" ярким белым светом, иначе гадость может поменять локализацию.
Сразу скажу - можете "увидеть" в себе много пугающего, чего - говорить не стану, еще вообразите и себе напакостите. Но если обнаружили - не пугайтесь, не дергайтесь, попытайтесь просто "осветить" очень ярким светом, любым, кроме темных и красных оттенков, растворить в нем. Может получиться, а может - нет. Если так уж все муторно и не выходит, там либо хроническая болячка, и лечить надо не только энергетически, но и вполне физическими методами - лекарствами, травами, изменением образа жизни, либо это - следствие психологического зажима, и тут придется разбираться со своими заморочками, чаще всего они вызывают искривления позвоночника и нарушения в половых органах, либо может оказаться "инвазия" вредоносной структурой. Как часто мы желаем друг другу зла, просто так посылая проклятия, типа: "чтоб ты сдох!" или "типун тебе на язык", или "хрен те по всей морде". Кстати, мат - это вполне действенные "вредоносные заклинания", а мы ими - да своих родных и близких! Нет, я не против мата, но используйте уж по делу, ясно понимая следствия применения. Не ругайтесь без достаточной причины, и уж, конечно, не желайте близким, особенно - "в сердцах" - всяких болячек и бед. Сами ведь потом распутывать будете!
Все, практика! Отключились от реальности, начинаем делать хорошо своему телу.

Через полчаса Валька поднимает нас, хвалит Валерку, мне с Герой устраивает выволочку за рассеянность и неумение долго сосредотачиваться на одном деле. Продолжает «лекцию»:
- Положили правую руку ладонью на ляжку, или на грудь, или на живот. Главное – чтобы был контакт кожа-с-кожей, либо между ними была минимальная прослойка одежды. Не давить, не двигать с места, она должна лежать совершенно естественно, расслабленно, без усилий. Перенесли свое внимание на руку. На ладонь, то место, где она соприкасается с ляжкой. Или пузом. Ощутили границу соприкосновения со стороны руки. Теперь переносим внимание на ляжку, или, как у тебя, Макс, на живот. Ага, хорошая подушка безопасности, давно тебя не гоняли. Ощущаем давление руки. Только ее, только в том месте, где рука лежит. Получилось? Теперь переносим внимание на руку, ощущаем область соприкосновения со стороны руки. Опять переносим внимание на ляжку, область соприкосновения с рукой со стороны ляжки. Снова со стороны руки. Не двигать рукой! Тебя что, блохи кусают? Снова ощущаем область соприкосновения со стороны ляжки… Что, уже не ощущается? Ага, у Валеры получилось. Макс? Хорошо. Гера? Э… тебя что, и вправду Герасимом звать? Нет? Так что там с областью соприкосновения? О, даааа! Наконец-то и ты сподобился. В данный момент вы ощущаете, что граница между двумя ощущаемыми поверхностями исчезла. Это называется растворением. Переходим к следующему упражнению.

Расслабили тело. Вспомнили «охорашивание». А теперь ищем те места в теле, что болят, напряжены или не желают расслабляться даже после всех ваших усилий. Ощутите это место и окружающие его ткани тела, как нечто общее, само напряжение и "непорядок" - как ситуацию, имеющую место быть. Действительно, если бы у нас не было проблем - чего б нам было делать? Нормально ее воспринимайте, не как «фу», а как рабочий момент, не отказывайте ей в праве на существование. Включите в эту систему свое сознание, как "наблюдающего над схваткой", присутствующего, но не принимающего ничью сторону. Перенесите внимание в больное или напряженное место, почувствуйте его изнутри - и ощутите границу, отделяющую его от здоровых тканей. Получилось? А теперь перенесите внимание в окружающие здоровые ткани, ощутите их - и также ощутите границу. При этом надо сохранять благодушное отношение к проблеме, не давить на нее, не противопоставлять, не отграничивать от нее себя. Это важно в этой методике. Да, теперь опять переносите внимание на границу со стороны больного места. "Поглядите" на нее немного, проощущайте - и опять взгляд со стороны здоровых тканей. В какой-то момент ощутите, что границы не стало. В самых "злостных" случаях требуется циклов десять-пятнадцать, иногда до двадцати, но результат того стоит. Как только поняли, что границы нет, заливайте все это ярким и теплым светом, и ловите кайф! Это - тоже важно, а то границы размыли, так внутри-то поправить надо. Пройдитесь так по всему телу, проверьте. Полчаса на все это. Время пошло!

Забавно, когда смотришь на себя изнутри. Словно сюрреалистическая картина с органами в качестве антуража, а действующие лица – огоньки, потоки, озерца света и тени. А поверх кожи натянута неравномерно сплетенная сетка с узелками, и она мохнатая, пускает волоски как вовнутрь, так и наружу, пульсирует, переливается, «дышит». Первое упражнение у меня получилось так себе, наверно, потому, что не сосредоточился, а после второго все начало видеться само, только внимание перенеси. Каюсь, с зажимами поработал плохо, времени не хватило, так увлекся разглядыванием энергетики собственного организма и как кишки растянутый в длину комок пищи проталкивают, медленно и волнообразно. И энергетические волоски от него идут, только их немного, от накожной «сетки» на порядок больше. И еще забавная штука: хоть сердце и слева, а яркая звездочка, с которой оно энергетически соединено – по центру грудины. То есть сетка хоть и похожа на вегетативную нервную систему, но не она, точно. Попробовал, в качестве эксперимента, одно упражнение из цигуна, посмотрел, как легкие отцеживают энергию, вспомнил, чем питается кит и пожалел, что в воздухе так мало «энергетического планктона». Только в этот момент дошло, что Валька на меня орет.
- Красавица, проснись! Тебя поцеловать или доской офигачить? А то жаль воду лить, пол деревянный, покоробится.
- Не надо,– говорю, открывая глаза. – Меня доской. И целовать тоже не надо. Уже очухался. Просто засмотрелся, как органы работают. Красиво.
- Это что,– смеется Валька. – Сейчас еще одно упражнение выучим, так вообще надолго зависнешь.

Ощутите свое тело. Ощутите его полностью, походя растворите возникшие напряги, "погрейте" темные места, расслабьтесь. Теперь - внимание - ощутите, как матрас давит на ваше тело. Обрисуйте систему "тело и матрас". Войдите в нее. Посмотрите со стороны своего тела. А теперь - посмотрите со стороны матраса. Как это - со стороны матраса? Да очень просто - ощутите, как если бы вы были этим матрасом, и тело на него давило, проминало, напрягало доски пола. Тяжело, да? Матрасом быть... Отставить ржач! Ощутили границу соприкосновения с обеих сторон? Ага, еще раз, и еще - пока совсем не растворится. Как только исчезнет граница, вы почувствуете себя единым целым с матрасом. Используя это состояние, "расползитесь" ощущениями на весь объем, и повторите тот же прием с ситуацией "я и пол" и "я и окружающий воздух". Присоедините это к своей системе. Точно так же поступите с мебелью, со стенами дома - пока не дойдете до улицы. И тут вы ощутите, что какие-то перемещающиеся объекты в нее включаться не хотят - вы их туда, а они - обратно! Это люди и животные. Деревья, кстати, вписываются не сказать, чтоб без сопротивления, но вполне... Не пытайтесь присоединить их - в конце концов, это неправильно, давить чужую волю просто ради эксперимента. Теперь потихоньку стяните себя назад, в свое физическое тело, отпуская стены, мебель, воздух, матрас... Ну, как ощущеньица?
- Супер, если бы только Гера не искрил, как пьезозажигалка, – отвечаю. – А как это использовать?
- Ну, навскидку, чтоб сразу, могу предложить два варианта. Вот разберемся с проблемами, выберемся на рынок, за продуктами. Будем учиться влиять на людей. Вы торгуетесь? Нет? Придется научиться. "Сколько это стоит? Скока-скока??? Да за такую гниль..." А вот так - не надо! Не оскорбляйте, продавец - тоже человек, и подсовывание всякой гнилушки в товар, обвес и обсчет - его дополнительный источник дохода. Но ведь и самому не хочется от этого пострадать. Значит, опять берем всю ситуацию под контроль, делая вид, что рассматриваем товар, находим границу между собой и продавцом и осторожно "растворяем" ее на небольшом участке, лучше - в районе его лба. Приникаем мыслью к его лбу, проникаем в него... а сами говорим: вот этот кусочек завесьте... и этот... а это - отложите, не надо... это не довесок, это кость... так... двести пятьдесят? нет, двести десять, это ж мякоть с передней ноги, а не вырезка, видите - жилы... Ласково так говорите, благодушно, мило улыбаясь. В самом худшем случае продавец начнет слабо возмущаться, "трепыхаться"... усиливаем проникновение под лобную кость, "инкорпорируем его в себя"... Спрашиваем: а вы что предлагаете? нет, так не получится... оставьте вот этот кусок и добавьте вон тот... двести десять... да... двести десять... Не огорчайтесь, если в первый раз не получится, к концу похода по рынку научитесь! Обязательно. Не забывайте после покупки "вытягивать" свое сознание обратно, в свое физтело, а то потом могут быть всякие смешные и не очень явления, типа чужих мыслей и чувств. Этот метод убеждения можно практиковать где угодно, в отличие от классической телепатии он малозатратен по энергии, а от гипноза отличается стопроцентным результатом, если используется на простецах. Только не форсируйте события, не торопитесь. Скорость придет потом, пока лучше прослыть тормозом, чем наглецом и неуемным спорщиком.
Второе, что можно сделать без дополнительного обучения, это слияние с природой. Это способ и познания, и увеличения личной силы, и управления.
Хотите успокаивать ветер и собирать облака? Вызывать снег и дождь? Тогда будем учиться.
Совершаем все, что надо, ну, помывку-зарядку-охорашивание, одеваемся, выходим на улицу. Идем туда, где поменьше народу, желательно, вообще никого. Смотрим, какая погода, и чего бы хотелось сделать. Только тут, конечно, стоит соразмерять свои силы, если, к примеру, обложная облачность - трудновато будет небо расчистить, а если "переменная" - вполне достижимо и новичку. Проще всего рассеивать туман, но где ж на каждого туманов напастись? Или, вот, дождь накрапывает - в ваших силах сделать из него ливень.
Итак, стоим в чистом поле, ощущаем погоду, ощущаем окружающий воздух. Закрываем глаза, начинаем растворение - сперва инкорпорируя одежду (вы ведь не голенькими вышли?), потом - растворяя границу между ней и воздухом, ощущая его во всей полноте, устремляем сознание вверх, к облакам, или еще к какому-либо объекту, который мы хотим изменить. Ощущаем его. Инкорпорируем в себя. Чтобы рассеять облака и туман - просто "растворяем", "распределяем их вещество" наиболее равномерно по объему, а вот дождь усилить или снег вызвать - это посложнее, но тоже достижимо. Представляем, как собираются, кучкуются частицы, укрупняются (в случае со снегом - еще и кристаллизуются), ощущаем их тяжесть и, под конец, падение, усиливающуюся плотность сыплющихся частиц, ощущаем это внутри себя, вы же сейчас - не только вы, вы - и воздух, и облака, и земля, жаждущая дождя - или снега. Радуемся этому, а не кряхтим! Никакого "напряга", никакой тяжести - все происходит само собой, по желанию, как, к примеру, ходите или говорите. Это важно. Сначала может показаться, что никакого результата нет - не огорчайтесь. Рассоединитесь с небом, облаками, воздухом... верните сознание на его законное место. Идите домой, займитесь другими делами, забудьте про все это, а потом невзначай выгляньте в окно. «Ого, дождь пошел... все смотрите, я крут, я мегакруууут!» А вот этого - не надо! Пока учишься, помалкивай и не посвящай ближних и дальних в свои практики. Не помешают - так настроение попортят. Кстати, вызывать дождь и снег можно просто сильно охлаждая воздух. Спонтанно получается при большом энергозаборе, только такой дождь почти бесполезен для растений, да еще не всегда можно остановиться вовремя, бывает, вытягиваешь жизнь из травы. Видели, что у нас вокруг Засеки? На корню все высохло.
Ладно, практиковаться завтра в лес пойдем, пока расскажу об энергии, и потренируемся здесь.

Для того, чтобы хоть самое простое и наработанное несколькими поколениями заклинание или заговор сделать работающим, уже нужна сила, или психическая энергия. Что же это такое? Сколько ни встречала энергуев, каждый ощущает ее по-своему. Так что не буду давить на ищущих своего пути собственными представлениями, лучше расскажу, как ее почувствовать.
Наблюдайте! Лучшее, что можно сделать, обучаясь хоть у учителя, хоть самим - внимательно наблюдать за любыми явлениями, встречающимися в твоей жизни. Нет ничего малозначительного, все чем-то важно. Особенно то, что непонятно, настораживает или огорошивает напрочь. Это - выход за рамки обыденности, а ведь там-то и лежат ваши собственные открытия, ваша личная сила.
И первое дело - наблюдать за собой. Вспомните урок "охорашивания", вспомните и повторите. А после этого спросите себя, как вы чувствовали "зажатые" места? Мышечным чувством? Или мышечным и визуальным? Это первая зацепка. Дальше - как вы их "разжимали"? Только ли тактильным ощущением "растворения"? Или еще и видели изменяющиеся цвета? А, может, даже слышали ток крови по сосудам? Это вторая зацепка. Когда определились с этим, переходите к следующему пункту.
Вспомните, что чувствовали, когда были сильно напуганы. Воспроизведите это чувство сейчас, в спокойной обстановке (запоздалый страх - лучший объект для наблюдения). Вспомните, что ощущали, когда разозлились донельзя. Воспроизведите когдатошную злость. Вспомните свою былую симпатию. И как вспомнилось? Потеплело в груди? Ясно увидели лицо? Услышали голос? А теперь - вспомните чувство победы и торжества. Как оно вам ощущается?
Все вспомнили?
Хорошо.
А теперь - внимание - сравните все четыре ощущения и найдите общее между ними. Вот это "общее" - и есть ваше ощущение энергии. Запомните его накрепко - до тех самых пор, пока работа с ним не войдет в привычное русло.
Ощущение энергии - начало работы с ней.

Переходим к следующему упражнению.
Вызовите в себе чувство страха - не просто страха, а настоящей паники... советую при этом не моделировать ситуаций, лучше вспоминать что-то из прошлого. А теперь разозлитесь на то, что вызвало эту панику. Как следует разозлитесь! Поднимите энергию от самых пяток, или задницы, куда она опустилась от страха, до солнечного сплетения. Злитесь сильнее, как на самого главного в жизни врага, чтоб как следует цепляло. А теперь найдите в этом человеке или явлении глупое, слабое, смешное и гадкое, обнаружьте его слабости и посмейтесь над ним. Ощутите, куда поднялась от этого ваша энергия. Отпустите ее, пусть идет, куда хочет вместе с вашим смехом. Успокойтесь, отдохните.
Еще одно упражнение: "симпатия".
Вспомните, кого или что вы любите, разогрейте в себе это чувство до самой высокой степени накала, ощутите его в себе, в своем теле. А теперь взгляните на себя, такого влюбленного, увлеченного, со стороны. Да-да, с таким восторженно-глупым выражением на лице. Правда, смешно? А теперь - смейтесь над собой, смейтесь с удовольствием, именно над собой, а не над объектом любви - он-то в ваших пристрастиях не виноват! Отпустите это чувство, не бойтесь - настоящей любви такой смех не вредит.

А теперь - самое сложное и нужное.
Повторите два предыдущих упражнения, не привлекая чувства в качестве помощников, на одном ощущении энергии - и страх, и гнев, и любовь, и смех - без страха, гнева, любви, смеха - только движение энергии в теле. Повторить придется не один и не два раза, и не один день потренироваться, пока это станет автоматизмом. И не забывайте "охорашиваться" после завершения серии упражнений.
Кстати, как только научитесь "гонять энергию", у вас настолько повысится самоконтроль, что неуправляемый гнев или страх станет редкостью.
Тогда можно переходить к следующей теме - набору энергии.
Любой человек постоянно подпитывается из окружающей среды, так что каналы есть у всех, другое дело, что они обычно узкие, слабые и непроработанные. А вы их проработайте, сделайте широкими, сильными, мощными.
Какое чувство, в предыдущих упражнениях, у вас оказалось наиболее сильным? Какое место в теле наиболее чутко среагировало на приток энергии? Это - ваш главный канал. Какие чувства следуют за ним по интенсивности и какие места в вашем теле среагировали на них? Это ваши дополнительные каналы. Очень мало энергуев используют весь диапазон энергий, но делать разогревающие упражнения нужно для всего, просто чтоб не перекосило. А вот выбирать место силы в природе вы будете исходя из особенностей своей энергетики.

Чего ваша душа просит, когда устали от обыденности? К чему вы чувствуете внутреннее сродство? Какое место вас вдохновляет? Там вы и будете заряжаться энергией первое время, ориентировочно - около года. Периодичность определите сами, но место подзарядки в любом случае должно быть на небольшом расстоянии от вашего жилья, не более часа пути. Потому что непредвиденные траты, а, значит, и потребность зарядки, будут обязательно.
Ну, вот, вы в любимом месте. Как начать?
Расслабьтесь, уберите все обыденные мысли и болтовню рассудка.
Продышитесь - вдох на два счета, задержка дыхания - на три, выдох - на четыре, следующая задержка - на пять. Повторите цикл раз восемь-десять, глубина дыхания - по ощущениям, однако обычно она возрастает с каждым циклом.
Разогреваете место "основного канала", главным образом, теми чувствами и ощущениями, которые с ним связаны, но если раскрутка энергии будет сопровождаться визуальными или тактильными ощущениями – еще лучше. Растворяете границу между каналом и окружающим местом, ни в коем случае не до конца, лучше дайте энергии «просочиться тонкой струйкой», место должно вас почувствовать, ощутить, проникнуться вашими эманациями. Когда оно, по вашему мнению, в достаточной мере познакомится с вами, уберите напряжение, саму энергию втяните в себя, распределите по телу, расслабьтесь. Прислушайтесь и причувствуйтесь к окружающему – как оно на вас среагировало? Если заинтересовалось, неравнодушно, это хорошо, но этого мало. Оно должно срезонировать с вами, выдать такой отклик, что гармонично сочетается с предпочитаемой вами энергией. Если так получилось – это ваше место, если нет – ищите другое. Ваше место вы почувствуете сразу, это как симпатия между мужчиной и женщиной, только тут это иное чувство, не вполне человеческое. Когда вы такое место найдете, берегите его, постарайтесь, чтобы ему было так же хорошо с вами, как вам – с ним.

Что делать, когда вы во второй раз пришли на выбранное место? Продышитесь, погоняйте энергию по телу и раскройтесь ему, растворите границы. Будьте готовы к взаимодействию на уровне энергий и воль. Если место действительно сильное, особенно с преобладанием активного, «мужского» начала, то оно попробует подмять вашу волю, внушить вам то, что нужно ему. В любом случае, сдаваться не стоит, длинные ручонки нужно окоротить. Можно даже допустить его в свое сознание, а потом щелкнуть как следует противоположной для него энергией, противоположными эмоциями. Еще полезет – ударить посильнее. Обнаглеет – врезать с оттяжкой, сразу хамить перестанет. Любое сильное место, кроме совсем уж аномальных, имеет собственную «волю», которая гораздо слабее человеческой. Противоположные эмоции для него – больно, неуютно, оно старается их избегать. Будучи сильнее вас, но имея слабую волю, оно будет сотрудничать с вами на ваших условиях. Это как с собакой, если вы «провиснете», пойдете у нее на поводу – почувствует себя альфой и сядет на шею, а если покажете, кто главный, то даже пес бойцовской породы, будучи сильнее и агрессивнее вас, признает ваше руководство. Но как собаку стоит выбирать по своему характеру, так и место должно соответствовать вам, чтобы первоначальное выяснение отношений не перешло в никому не нужную войнушку.

Когда оно закончилось в вашу пользу, можно приступать к полноценному энергетическому и информационному взаимодействию. Да, с местом силы можно общаться, только само общение идет невербальным путем. Энергия, эмоции, ощущения, визуализации – все это можно использовать для общения с ним, а слов оно не понимает. При хорошем взаимопонимании уже через пару месяцев плотного общения можно сливаться с ним эфирным телом, не опасаясь подлянок. Впрочем, к сильно «темной» области воспринимаемого диапазона это не относится, с такими, как с бойцовскими собаками, всегда надо быть начеку. Но даже светленькой березовой роще нельзя прощать попытки заставить вас что-то сделать или схитрить, добиться своего в обход взаимовыгодного сотрудничества. За любую наглость надо бить, любой жест доброй воли вознаграждать. Пропорционально полезности для вас. Воспитание места – как воспитание собаки, даже по времени занимает столько же, другое дело, что с собакой надо заниматься чаще.
При взаимовыгодном обмене вы получаете от него энергию во время слияния. Оно же получает от вас информацию, и, уверяю вас, не остается внакладе.

Там, куда поступает энергия, она не задерживается, а растекается по всему телу. Если вы регулярно "охорашивались", это должно пройти без запинки. Могут разогреться ладони или щеки (у некоторых просто "гореть" начинают), возникнет желание двигаться, что-то делать, иногда возникает чувство, что еще немного - и можно будет взлететь одним волевым усилием. Когда это почувствуете, заканчивайте. Набор энергии в первый год занятий всегда должен доходить до предела - вы "раскачиваете" свой "резервуар". Отсоединяйтесь от окружающего пространства, создавайте мембрану, но именно живую мембрану, а не бетонную коробку между собой и всем остальным. После завершения поблагодарите место, скажите, что придете еще, если надо, позаботьтесь о нем. Его физическое тело для него не менее важно, чем для вас, пожалуй, даже важнее. И, пожалуйста, не срите на том месте, где подзаряжаетесь, это вообще ни в какие ворота…

После набора энергии вы должны ее использовать, опорожнить емкость, иначе пожжете и «котел», и каналы набора. Чем чаще и больше энергии вы тратите на дело, тем больше будет становиться ваша емкость, и тем более интересные и значительные вещи вы сможете совершить. Можно на упражнения, можно на практики, а можно просто поделиться с теми, кому она нужна, а самим набрать нет возможности, обычно это заболевшие или получившие травму. В последнем варианте использования надо четко разделять ленивцев, пассивных энергетических вампиров, и действительно нуждающихся в единовременной помощи. Ключевое слово здесь - "единовременной", пострадавшего незазорно дотащить на плечах, но стыдно волочь на себе паразита.

Кроме постоянного, «вашего» места, кроме тех, с которыми вы можете «договориться», бывает, приходится брать энергию и там, где не дают, а она нужна вам именно здесь и сейчас. Это насилие, грабеж, но ничего не поделаешь, жизнь такая. Мышь тоже не в восторге, когда ее кошка ест. Другое дело, что не нужно пользоваться этим тогда, когда можно обойтись. Очень хорошее правило, кстати: не бери сверх необходимого.
Простое насыщение, даже дыхательными упражнениями, не восполняет того количества, которое нужно для магических практик. Поэтому есть одна хитрость: вихревое движение. Вы должны понаблюдать за собой, когда поглощаете энергию своим основным каналом, в какую сторону закручивается воронка. Дело в том, что из-за дополнительного полуизмерения в эфирном слое вращение может принимать непредставимые в трехмерном физическом пространстве направления. Когда вы это увидите и запомните, почти в любом месте, исключая места, обедненные по вашей части диапазона, сможете подзарядиться. Для этого организуйте вихри-воронки, затягивающие энергию в ваши каналы, и в этом случае чем больше у вас будет прокачанных каналов, тем больше вы получите энергии. Каждый узел эфирного тела может выполнять роль канала, но у большинства мелких каналов очень слабая проводимость, зато это компенсируется их количеством. Побочный эффект – временное энергетическое обеднение окружающего пространства, вплоть до того, что на нем погибнут растения и мелкие звери и птицы, пойдет дождь или снег, истлеет органика, испортятся тонкие приборы, а уж вся электроника сдохнет – к бабке не ходи. Когда мы с тобой, Макс, аномалку закручивали, я чуть не вывернулась, чтоб обойти эту вашу Засеку, а то оказались бы вы на голой земле в куче мусора. Эфирные потоки восстановились и перераспредились к утру, а вот что-то вокруг нее вырастет разве что следующей весной.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Магия для раздолбаев
СообщениеДобавлено: 06 апр 2012, 14:20 
Не в сети
маг

Зарегистрирован: 12 ноя 2010, 19:30
Сообщений: 2204
Откуда: проездом из Царства Бреда
Пункты репутации: 855

Добавить пункт репутацииВычесть пункт репутации
Ладно, сейчас передыхаем полчаса, а потом идем в лес тренироваться. Подзаряжаться, то есть. Хоть с момента шпионской вылазки прошло почти двое суток, а ребята выглядят не очень, что до меня, то я точно засну вместо выхода в Глубину, откуда в последнее время навострился стартовать в астрал. С Засеки идем по моей загогулине, ребята освоили, уверенно держатся посередине пути, не создавая лишних проблем, посмотрю еще, как «вход» освоили, там же переться по таким буеракам, что все время подмывает обойти или свернуть в сторону. В лесу уже чувствуется близость вечера, свет золотистый, косой, мошкара в нем толчется, лезет в глаза и ноздри. Проходим густое чернолесье, заросшее купырем и крапивой, и оказываемся в сосновом бору. Ну, бор – это, конечно, я загнул, просто останец в полтора десятка старых сосен, окруженный лиственным, вполовину ниже, лесом. Но в нем совершенно другая атмосфера, вместо тумана легкая золотая дымка, смолистый запах, теплая рыжая хвоя под ногами. Не дожидаясь валькиной команды, снял кроссовки, пошел босиком, присел около дерева, надеюсь, не на муравейник, прижался к стволу и закрыл глаза. Растворил «границу себя», ощутил неспешный ток растительной крови по камбию… м… а что это так щекочет плечи, неужели муравьи под рубашку забрались? О, как по позвоночнику шибануло, будто током, и только потом – полусознательный, но ясно ощущаемый вопрос: «И кто это?» Надо же, бойцовское дерево! С первого раза повезло на такое наткнуться. Ну, конечно, этот останец на осадном положении, мало кто в таком выживет, если огрызаться не будет. «Не лесоруб»,– отвечаю, представляя себя с пустыми руками, и прислоняю ладони к коре. Растворение границы происходит моментально. Ощущение тепла и какого-то шевеления, то ли в ладонях, то ли под ними. Насмешка, легкое сомнение. «Клинок не на вас»,– вспоминаю в красках и ощущениях, как воткнул его в гарруха. Что-то вроде кивка, но недоверчивого, вроде как, хвастуном меня считает. «Как хочешь,– мысленно пожимаю плечами. – А могу вас замаскировать, чтоб никто вас не обидел». Пытаюсь показать это мысленно, но фраза больно сложная для показа, поэтому просто передаю уверенность, что их не срубят. Опять недоверие. «Ну, как хочешь»,– говорю, отсоединяюсь, открываю глаза и встаю. Ребята уже кто сидит, кто лежит около сосен, но как-то не вижу эффекта, место им не доверяет, о подзарядке и говорить нечего. Хм. Значит, надо поработать. Обхожу по кругу останец, знакомлюсь с ним со всех сторон, стараясь ухватить суть этих «последних инков» древнего бора, потом присаживаюсь с краю на большой корень и начинаю менять ощущение от него. Что ничего особо ценного из этих деревьев не получишь, и спилить-то их будет сложно, липкость пота и предательская дрожь в руках, и яркий до ужаса вид рушащегося прямо на тебя ствола, хруст костей, кровь, боль! много боли!! и никто не придет… и сознание гаснет… аж самому дурно стало. Растянул ощущение на все деревья, заполировал тоскливой безнадегой. Оглядел внутренним взором – хорошо получилось. И тут меня кто-то за плечо хвать!
Ну, разве ж так пугать можно? Валька подошла, а я ее шагов не услышал.
- Хорош ты ужасы сочинять, прямо Джек Лондон.
- Это кто? Режиссер, вроде Хитакуро Ямамото?
- А, не из этого мира. Писал обо всяких бродягах, авантюристах, золотоискателях, лесорубах и охотниках. Что показательно – одиночках. Очень похоже у тебя вышло, только надо подпитку сделать, иначе быстро развеется. Ты иди, иди к своему дереву, я от сосен ее и проведу. Пусть теперь сами народ пугают. От организованной шоблы вроде лесозаготовителей не поможет, а против одного-двух мудаков с бензопилой – результат гарантирован.
Вернулся к сосне, сел, привалился спиной. Никакого растворения сделать не успел – дерево само рванулось звенящей сухой аурой мне навстречу, обхватило, как пледом и начало греть. Да уж, иная щедрость хуже напалма. Не совсем мой диапазон, слишком яркое и горячее, но ничего, вроде, усвоилось, да и накачало изрядно, в эту ночь точно спать не смогу.

Спать не пришлось… Около одиннадцати вечера Валька собрала нас в спортзале, сказав, что как раз времени хватит, чтоб спланировать совместные действия и не перегореть в ожидании. Это важно – уметь ждать, только не все умеют, а люди – в особенности: живут слишком мало, приходится спешить, а привычка – вторая натура. Ага, второй раз, теперь уж вслух, ее нечеловеческая натура вылезла, и парни насторожились, а Ленка с наглецой спросила:
- А вам сколько лет?
- А по сопатке? У дам, между прочим, возраст не спрашивают, – откликается Валька, и Лена обиженно замолкает. Напоказ.
Они спелись, Валька ее чему-то интересному научила, и сестрена теперь жаждет опробовать в деле. Мы еле их троих на ужин вытащили из подвала, где Мишка во всей красе и с разных ракурсов показывал ей военного жаба. Его так окрестили с моей легкой руки, а вообще-то это Антон Канчук, по официальным данным – владелец заводика бытовой химии, по неофициальным – один из наркобаронов столицы, через него проходит чуть ли не половина трафика в Маскву, и по здравому рассуждению, без очень высокой руки в органах ему бы так жирно не жить. Если только не наоборот, если он – не рука тех же органов, загребающая грязные деньги. Ладно, что гадать, прыгать надо. То есть, сопроводить до него по астралу Ленку, по ее словам ей человека во сне замочить – как мне два пальца над унитазом. Вот и посмотрим. Уж если ничего не выйдет, так и сами не подставимся.

До часу ночи слушаем лекцию на тему: «вредоносные артефакты и существа». Оказывается, крест и молитва не помогут даже от деревенской ведьмы, если только она не впустила в себя «постояльца», а вот соль с наговором от более сильной «бабушки», а пуще того, «деда» – это да, до смерти даже нечаянно заглянувшего шарахнуть могут. Вопрос в опознавании, Ленка, например, даже не классическая чернушница, у нее просто по-другому энергетика функционирует, так что любая защита, что заточена против «черноты» и «дьявольщины», пройдет мимо нее. Зато может ударить какая-нибудь родовая вещица, сто лет назад заговоренная деревенской бабушкой «от всякого вреда». Потому что энергетический вампир в опасной близости – вред, даже когда он дружелюбно настроен. Так вот почему в церкви так много энергососов скапливается! Народ приходит раскрыться, энергии – хоть отбавляй, жри от пуза, а по балде им за это не прилетит, потому что они не черти, а очень даже богомольные тетки и дядьки. В общем, одно общее доброе пожелание: видишь что-то странное, любопытное, светящееся, особенно если тебя к нему тянет – обходи это десятой дорогой отвернув голову в сторону. По возможности. Валька говорит, если она или Танька на квартиру рунические обереги поставит, деревенской колдунье проще самой повеситься, чем через защиту лезть, да и большинство эфирных существ скрипты если не убьют, то покалечат, будут, бедняги, лететь, пердеть и радоваться, что не добило. Ну-ну, посмотрим…

Тихо ночью в деревне. Не шумят машины, не гудят кондиционеры офисов и трансформаторы распределительных станций, не сотрясают землю поезда метро, не воет далекая милицейская сирена… Шелестит трава. Мертвая трава высушенного и вымороженного круга самодельной аномалки. Да в лесу какая-то птица орет, мерзко так, уж лучше бы филин заухал. Устроились мы в спортзале, свет выключен, но и без него не темно, середина лета – воробьиные ночи, окна открыты, легкий ветерок волосы шевелит. Выходим в прежнем составе и прежними способами, только еще Ленка прибавилась, вон она, уселась в полулотос, руки на коленях лежат расслабленные, но не так, как в восточных практиках, а словно она подкарауливает, кого бы закогтить.
Выхожу через Глубину, это проще: сперва заваливаешься в нее, резко отключаясь от сигналов тела и мыслей, а потом позволяешь себе неспешно всплыть к поверхности, и вот – вуаля! – смотришь сверху на свое вроде бы спящее тело. Гера задержался, наш рыцарь джойстика, герой клавиатуры чего-то никак не мог расслабиться, пришлось Вальке нажать пару точек на шее и что-то на лбу начертить пальцем. Вырубился и через пару минут составил нам компанию под потолком спортзала.
«Держимся вместе, но не кучно»,– сказала Ленка. «Взболтать, но не смешивать»,– проворчал Гера. «Если что – хватайтесь за меня,– успокоил обоих. – У меня энергии больше всех, вытащу».
На том и порешили. Мы с Герой жабову рожу с того еще раза помним, а Ленка насмотрелась на мишкины документальные съемки, так что чуть ли не лучше нас метки знает. Она первая туда уходит: вот она есть, а вот уже и след простыл. Гера трогается с места, сперва вертится, ищет направление, потом останавливается, начинает двигаться в одну сторону, резко ускоряется и, словно прорвав пространство, исчезает. Я, по привычке, шарахаюсь в Глубину, вспоминаю метку, выхожу по ней.
Темно, блин! Наверно, занавески плотные, а, нет, у него жалюзи. Сопит в две дырки, волоски в ноздрях шевелятся. Один, без бабы. Это хорошо, потому что проще. Никто лишний не проснется, не помешает. Мы на стреме, хотя вон Гера чего-то пытается из себя вообразить, хреновину в руке выдумал. Меч. Но что-то не верится мне в действенность этих «астральных оружиев». Ленка, вон, у нас тут киллер, а мы только так, группа поддержки, но она с пустыми руками пришла, и вообще с неоформленным телом, а теперь зависла над будущей жертвой комком бледного света и начала как-то преобразовываться. Свет в ее овальном теле часто запульсировал, уплотнился, стал глухим, непрозрачным. При этом и эфир вокруг нас начал резко темнеть и холодеть, я всем телом ощутил его как вязкую липкую жидкость, и она была не только вовне, но и во мне самом, замедляя и затрудняя движение мысли. Невольно заозирался, стараясь не допустить и малейшего намека на страх, мало ли что в таком киселе водится. Пока, если ничего лишнего не воображать, все идет нормально. От Ленки протянулись две нити к голове жертвы. Они дрожали, перебегали с места на место, словно разряды или ложноножки амебы. Мужик застонал и попытался скрючиться, заслонившись от Ленки рукой, но не проснулся. Она отцепилась и переместилась к его груди, протянув к ней уже более толстый щуп. Замерла. И вдруг – точно вывернулась наизнанку, или нет, как бы попонятнее описать… внутри нее возникло что-то действительно жуткое, черное, не так, как уголь или ночное небо, а сосущая пустота. Не голод, а то, что ничем утолить невозможно. Резко, страшно, из ничтожной точки развернулось во все, в целый мир – и тут же схлопнулось. Хорошо, что схлопнулось, еще бы мгновение – и я сам бы туда провалился. А мужик дернулся, словно ушибленный током, сел, открыл глаза, выпучился на нас, жаба-жабой, рот разинул, чтоб заорать, но крика у него не вышло, так и застыл с раззявленным ртом, словно одеревенел, и с грохотом рухнул с кровати.
- Стремаем! Быстро! – и Ленка исчезла из видимости.
- Гер, возвращайся, – что он там копошится, был же уговор, что я иду замыкающим.
- Не получается! Я в воздух влип, он меня держит.
- Влипли оба… – что-то не вовремя мне анекдот вспомнился про мусоров и Чебурашку. – «Гена, тут фуражка, в ней мусор!» Помнишь?
- Ага,– успокоился Гера и засмеялся. – «Не могу вытряхнуть, он меня де-е-ржит!»
И я фыркнул. Глупость, но как-то разрядило атмосферу, разжижило. Смотрю – Гера повертелся, направление определил, умотал. Ну и я шарахнулся в Глубину, как дурная рыба-селедка, выдрался к своему телу, упал в него, с наслаждением ощутил руки-ноги, жесткий мат под спиной, открыл глаза, потянулся. Замерз или это меня от чего другого трясет?
- Как ты? – Ленка уже очухалась, теребит меня за плечо.
- В-в-в… А,– махнул рукой. – В-великолепно… Только мы там чуть не застряли, влипли, будто крошки в лизун.
- Ну, нижний астрал – он такой, плотный. Его еще изнанкой зовут. Помнишь, как мы туда вдвоем забрели? Все как настоящее, только серое. А выходили по памяти запахов. Если бы ты не так ярко вообразил, там бы и застряли. Гера, смотри, на минимуме пришел, я даже удивляюсь, что выгреб вообще. Ты его больше не бери со мной, ладно? Он светляк, его убить может.
- Знаешь, мы анекдот вспомнили. Посмеялись – стало легче,– я встаю, растираю лицо, руки, плечи. – Так как наш объект? Окочурился или только перепугался?
- Надеюсь, пришел к нему батька кондрат. Я ж его обнулила досуха.
- Посмотрим. По логике, обнаружить должны утром, еще пару суток, чтоб журналюги чухнулись, все-таки эта будет из разряда «странных смертей». Или, может, промолчат? Насколько знаю, этот хмырь рылом нигде не светился. Значит, новость не из разряда забойных.
- Надо было что-то такое сделать, чтобы пресса заинтересовалась.
- Ага, зет ножиком начертить, или, там, пентаграмму…
- Пентаграмму не надо.
- Тогда… смайлик?
- Ну, не знаю, вообще-то рисовать стремно, любой значок – косвенное указание на убийцу, особенно для знатких, а мне лишний раз следы оставлять не хочется.
- Ладно, потом придумаем, сейчас мозга за мозгу заплетается. Пошли, выйдем на улицу, на пару слов.
Ленка понимающе кивнула, и мы спустились на первый этаж, сошли с крыльца и сели на траву. Начало светать, птицы спросонья больше прыгали по веткам, чем летали, и переговаривались хрипловатыми от сырости голосами. Над Засекой, как дымный полог, стоял густой сизый туман.
- Вот чую, это не последнее это убийство,– начал я. – Шеф как поймет, что прошло безнаказанно – как пить дать, обнаглеет.
- А давай его напугаем? – предложила Ленка.
- Он пуганный. Совего его ой, как пугал. Наш народ к внешности оичьн непривычный, так что приняли, как минимум, за черта. А шеф даже обрадовался договору.
- Он что, такой идиот? И что ему обещали?
- Да не так уж и много, обучить персонал нескольким трюкам.
- А с него?
- Распространить эти знания как можно шире, выложив в свободный доступ. Срок – не более полугода.
- Так значит, ты мокрушничать не подписывался!
- Именно. Но пришлось: или мы, или нас.
- А ты знаешь, что такие хрены, как Канчук, поодиночке не шарятся?
- Ну, я предполагаю, что он военный.
- А не госбезопасность, или, например, МВД? Отдел по борьбе с наркотиками.
- По борьбе?!
- Ну, да, через него крупные партии идут, а кому еще безнаказанно проворачивать это, как ни отделу по борьбе с ней? И скоро за нас возьмутся уже не бандиты, а спецподразделения.
- Я об этом тоже подумал, только вот мне что-то толсто намекает, что и Анатоль Степаныч не сирота казанская. Собирать информацию и торговать компроматом он тоже мог бы только из-под чьей-то крыши, если бы сам-один был – уже давно бы замочили. Надо выяснить, что у него за крыша такая, и какие с ней расклады. Мишка, наверняка, знает. Только мне его не раскрутить, не доверяет. Может, ты поможешь, все же девушка, а у нас тут с женским полом напряг, и вылезти за периметр в ближайшее время не светит. Поманить, поддразнить, раскрутить да бросить, как вы, девчонки, умеете. «Наш девиз непобедим – возбудим и не дадим».
- Ну, если только так. А то крутить с кем-то роман как обязаловку… фу! Раньше могла бы, теперь – нет. Есть с чем сравнивать.
- Вот даже как? И что, достойный объект?
- Вполне,– криво усмехнулась Ленка. – И достойный, и недоступный… Заказ «Несчастная любовь» выполнен на сто процентов. Но ты не боись, топиться-вешаться не собираюсь – не дождется… никто не дождется. Вот так!
- Дааа,– улыбаюсь. – Серьезно. Кстати, кто это?
- Не твое дело, братик.
- Не мое, так не мое. С шефовой крышей вопрос выяснишь?
- Конечно.
- Тогда пошли, надо завтрак сготовить, а тут, наверно, кроме меня никто не умеет.

Но на кухне уже кто-то гремел сковородками. Ага, это Валерка спустился, жрать хочет, вон и Кардан в такую рань встал, сидит за столом, цигарку смолит, ждет, пока ему на блюдечке готовое поднесут. Мясо жарить собрались, с позавчера купленной коровьей ноги. Только оно старое, или долго тушить, или как следует отбивать надо.
- Валер, ты молоток поищи, а я пока нарежу. Отбивать придется до состояния фарша.
- Ага,– отзывается Бандерлог. – Так армяне готовят, кололик борани называется.
- И откуда ты столько знаешь? – восхищается Ленка, похоже, она тут всех собралась очаровывать.
- Да в ресторане поработал, было дело. Сразу после училища. Только армяне – жлобины страшные, за полгода всего три раза зарплату платили, и ту после скандала. Я у Степаныча охранником на порядок больше получаю, чем у Саакяна – поваром. И еще, с нашим шефом интересно. Столько нового узнал. Оно, конечно, спокойно никогда не было, и драться приходилось, и бегать, и отсиживаться тут, на Засеке, как мышь под веником, но Степаныч своих не кидает. Ему можно верить.
- Так разве ж я не верю? – тянет Ленка и передает ему миску с ломтиками мяса и наструганным жиром. – А почему ты в астрал не хочешь идти? Гораздо лучше получилось бы, чем у Геры.
- Не люблю я этот ваш астрал,– ворчит Бандерлог. – Там какая-то гоп-компания ошивается, я в последнее время даже спать стал вполглаза, они и во сне меня караулят.
- А ты не бойся, никто к тебе и не полезет,– советует сестрена.
- Если б мог…
- Хочешь, научу?
- Спрашиваешь? Конечно.
- Тогда после завтрака и займемся.

Пока Валерка готовил мясо, я сварил бадью макарон и отбросил на дуршлаг, стечь. Забавно: единственную девушку в нашей компании (валькирия не в счет, в ней из женского только тело, и то не совсем) я бы ни за что не подпустил к готовке, не потому, что мне ее нагружать не хочется, а потому что жалко желудок. Даже я, на что всеядный, а ее эманации не переварю. Масло искали долго, но безрезультатно, в холодильнике было только то, что мы позавчера привезли, да пара кружков уже завонявшей нарезки. Хорошо, есть подлива от тушеного мяса. Кардан подхватил половник и крышку, и, пока мы сообразили, что он собирается делать, пару раз громыхнул так, что аж зубы заныли. Отобрали, стукнули громыхальщика в кумпол, но народ он успел разбудить. Сонные шеф и Мишка были еще ничего, а вот Иван, наш разлюбезный хозяин, оказался свеж, как кусок льда за шиворот, и примерно столь же приятен в общении. Сперва живо интересовался у Вальки, игнорируя нас, подробностями ночной вылазки, потом выразил сомнение в результатах, после чего заявил, что уж раз мы здесь, то он советует позаниматься не только «духовными практиками». На что Валька мерзко заржала, и заявила, что не откажется «погонять слоников».

И пока Ленка учила Бандерлога своим чернушным штучкам, нам с Герой, Карданом и Горкой пришлось бегать, как цепным шавкам, кросс вдоль забора, перепрыгивая через валуны, канавы, кусты и колеса от ЗИЛа, отжиматься, подтягиваться на турнике и махать ногами на брусьях. Обыденно, банально, под аккомпанемент насмешек и обидных замечаний Ивана, способных отбить охоту к тренировкам даже у фанатиков здорового образа жизни. Что интересно, ни одного приема не показал, не то, чтоб чему-то учить. Жадоба. Когда Валька попыталась его подловить и сделать подсечку, он просто отступил, а потом и вовсе ушел в дом, и тогда она уселась на крыльцо, подперлась кулаком и задумалась. Ненадолго.
- Эх, Ваня, голова баранья, допрыгается – приведу ему сюда спарринг-партнера.
- Это кого ж? – я плюхнулся рядом, отдуваясь.
- Посмотрим… Надо с его начальством переговорить.
- А кто у него начальство? – я подсел ближе, вопрос уж больно трепещущий.
- Те же, что и у Толика.
- Так кто именно? Хоть контора какая? Не ФСБ?
- Не она, конечно. Канчук – феэсбешник. А он под вас, можно сказать, могилу братскую рыл. Правда, она ему и досталась, но кто ж мог предположить, что мы с тобой, такие все из себя крутые, у Толика невзначай окажемся,– подмигнула мне. – Значит, не свои, а конкуренты. Не думаю, что с сослуживцами стали бы вручную разбираться, а не стучать руководству. Знакомства у Толика специфические – руководители бывшей оборонки и ветераны спецназа. Сам Толян – простой, как семь копеек, этакий мелкий бандюгай, чудом сохранившийся с лихих девяностых, проворачивает делишки в области несанкционированного доступа к информации, но владеет ею в гораздо большей степени, чем это необходимо для какого бы то ни было шантажа. В этом и нескладушка, на этом его Канчук и словил. Ну, думай, голова, шапку куплю!
- А из чего выбирать-то, какие конкурирующие структуры? МВД?
- Да будет тебе известно, ни у МВД, ни у всех новообразованных комитетов-комиссий нет серьезной научной базы. Были только у ГРУ и КГБ. Ты слыхал о фракталах? Проходил? «В одном мгновеньи видеть вечность, огромный мир – в зерне песка»? Самоподобие и дробная размерность. Вспомнил, что это такое, хорошо. Так вот, у него сбор информации идет по той же схеме. В результате взламывать, обычно, ничего не требуется, точную картину можно сложить и из общедоступных источников. Кто мог такое создать? Только не говори мне про Мишку – он умный парень, но это задача не для одиночки, а для группы человек в десять-пятнадцать, и работы не на один месяц. Как ты думаешь, сидел бы Толик голодный и ждал, пока супер-мега малолетний хакер непонятную цацку напишет? Вот-вот, очень сомнительно, скорее всего готовую на руки получил. Толик – руководитель среднего звена, а не ученый, и тем более не шпиен… А остается…
- Разведка?
- Ьольф!
- Что?
- Одиннадцать, говорю. Была одна интересная группа в СпецНИИ ГРУ, под непосредственным руководством кого-то из одиннадцатого управления. Во время реорганизации о ней молчали так громко, что я подумала: ну, вот, и это Штатам продали. Как называется – не суть важно… Цветок какой-то, то ли лилия, то ли…
- Иридий,– шеф подкрался тихо, как пиздец, даже дверью не скрипнул.
- О, Толик, присаживайся, мы потеснимся,– Валька спихнула меня на самый край и радушно похлопала по ступеньке.
- Нет уж, лучше постою,– конечно, при его росте метр-с-кепкой господствующую высоту над собеседником можно занять только стоя.
- Во-во,– нарочито глупо лыбится Валька. – Это не одну меня порадовало. Цветочек в эльфийском лесу.
- Валь,– укоризненно тянет Анатоль Степаныч. – Иридий – переходный металл, радиоактивный изотоп которого используется в дефектоскопии стальных и чугунных деталей. Там только так, рентгеновским излучением бесполезно.
- Я и говорю, чего только яйцеголовые ни придумают!
- Хватит ваньку валять…
- Вот его я пока не трогала. Думаешь, стоит?
- Если ты…
- Если я говорю с тобой, то не потому, что ты мне нравишься или без твоей конторы жить не могу,– в валькином голосе прорезался металл. – А потому, что моя креатура у тебя, долбодятел, работает. Смекаешь? И подвергать его дополнительному риску из-за неопределенности вашего положения я не собираюсь.
Шеф уперся в нее тяжелым взглядом, пожевал губами, хмыкнул.
- Так это не ты его нам подсунула?
- А как ты думаешь, могу я так срежиссировать маловероятные события? Вы ж его специально с улицы взяли, и в прямом, и в переносном смысле.
- Ну, кто тебя знает…
- Я себя знаю. Это не моего уровня работа. И на шамана непохоже. Не стал бы он рисковать тем, в кого уже так вложился. Я чую тут даже не третью, и не четвертую заинтересованную сторону – они все мне известны – а такую, которой пришлось бы присваивать номер один, по силе и уровню воздействия. Кто это – даже предположений нет, чего он добивается – тем более. Такое мне совсем не по вкусу. Я предпочитаю прозрачные отношения, четкие приказы и внятные задания. Думаю, не я одна. Поэтому предлагаю поговорить, по возможности, начистоту,– тут Валька прищурилась и скорчила свирепую рожу. – А ведь ты, Анатолий, уже был бы дважды мертвец, кабы не мы!
- Ты меня не пугай, я и без этого вас люблю, ценю и только что пыль не сдуваю. Начальство знает о ваших возможностях и санкционировало помощь и содействие, но средства изыскивать придется самим. И третье, самое неприятное – контору ликвидируют.
- Чего?
- Не «чего», а разгоняют контору. Окончательно. Не так, как двенадцать лет назад, когда сократили и влили в Генштаб, а под ноль. Передают все функции и полномочия ФСБ. Сперва разгонят, потом зачистят руководителей и всех более-менее информированных исполнителей, где-то за месяц-полтора, два от силы. Уже начали, кстати. Холин со всей семьей разбился, автомобиль потерял управление, на ста километрах на встречку, прямо перед фурой. Афиногенов под поезд с платформы упал, так нашинковало, что прощались с закрытым гробом. Это при том, что он пешком только в сортир ходил и без охраны с дачи ни шагу! То есть, его умудрились выманить на станцию в одиночку, либо выкрали каким-то образом под носом у охраны, унесли и столкнули под поезд. Профессионально исполнено.
- Ага, вон оно как обернулось, внешняя разведка нам теперь без надобности, вот и передают ее функции охранке… Горе стране, где главный враг для государства – ее граждане.
- Горе побежденным.
- Сам-то что делать собрался?
- Сам-то?.. Да, а ты и вправду валькирия, или это психическое расстройство?
- А ты еврей, вопросом на вопрос отвечаешь.
- Нет, я с Вятки…
- Какие Святки? Июль на дворе.
- Ты не ответила.
- Да и ты тоже.
- Это ты мне сперва ответь, а я уж в зависимости от того, что ты скажешь…
- И как я тебе доказывать буду? Так что кем хочешь, тем и считай. Только не просчитайся.
- Ладно, ты мне скажи, Вальхалла – она действительно существует?
- Как бы тебе сказать,– Валька скорчила умное лицо. – Определенно, существует. Но, боюсь, она слишком изменилась за прошлое тысячелетие, чтобы хоть немного соответствовать упоминаниям в Старшей Эдде. Война-то теперь совсем иная, чем прежде…
- Ладно, Максу наш разговор дальше незачем слушать, он и так узнал все, что надо… – обернулся ко мне. – И, кстати, скажи сестре, чтоб перестала Мишке мозг выедать, он ему еще пригодится. А из нее Мата Хари как из меня баскетболист.
- Да только серийного убийцу из нее тоже нефиг делать! Иначе…
- Иначе, Толик,– вмешалась Валька. – Я забираю обоих детей и сваливаю отсюда. И трахайтесь со своими проблемами сами! В отличие от тебя, нам есть где переждать всю вашу грызню. Макс, ты согласен? Вот и славненько. Ладно, пошли… может, что дельное придумаем.
И они ушли в дом. На пороге Анатоль Степаныч остановился ненадолго, повернулся ко мне и сказал:
- Эй, дитя! Мы, конечно, не ангелы и даже благотворительностью не занимаемся. Но, все-таки, люди. А вот тринадцатому отделу ФСБ не советую попадаться. Разберут на запчасти, чисто из любопытства. Как всегда, ни хрена не поймут, зато будет два протокола вскрытия.

О чем они там полтора часа говорили – хрен их знает, но Валька вышла, отдуваясь и утирая ручьи пота с лица. Я к ней – «ну как?» И она мне в тон, так же расплывчато: «каком кверху». Потом, конечно, пояснила, что попытка вытянуть из нее ответы на мировоззренческие вопросы ни к чему не привела. Не потому, что она отвечать не хотела, а потому, что без личного опыта все такие ответы – туфта, разговоры в пользу нищих духом. И на требование «докажи!» можно только покрутить пальцем. Для людей нет готовых ответов.
- А сама?
- А для меня это обыденность и работа. И романтики в этом нет ни на грош, зато крови и грязи – вагоны. Хорошо, сейчас задание чистенькое, только прямо как в сказке: иди, не зная, куда… Ну да это тебя не касается, а что до нынешней нашей проблемы, то она решаема, хотя исполнение сильно зависит от случая. А это паршиво. Ладно, пока набросали общие контуры, и то хлеб. Сегодня отдыхайте, всю ночь ведь не спали. Завтра может стать очень жарко.

Отдыхали в отгороженном дворике, том самом, где две китайки растут, клематис и ручей с игрушечным прудом. Вытащили из спортзала маты, покидали на травку, повалились вповалку и сперва честно и безуспешно пытались уснуть, а потом разговорились. Геру прорвало. Он, оказывается, уже третьи сутки психует насчет Насти, боится, что после всех наших фокусов примутся за нее, и с огорченья тут же вывалил на нас все свои претензии невиновным и непричастным. Успокаивать его было нечем и вряд ли стоило. Вот если Настю сюда привезти… Или, хотя бы, позвать и объяснить, куда ехать. Оно, конечно, идея, но звонить ей опасно, даже с чистого телефона – не факт, что ее номер не прослушивают. Самим ехать – долго, далеко, шеф не отпустит. А вот если как-то привлечь ее внимание, войти в контакт по астралу и вести по наименее просчитываемой дороге… я бы мог оттуда незаметно осматриваться, чтоб, если впереди что не так, она свернула в другую сторону. Сказано – сделано, опять втроем в астрал вылезли. Хоть Ленка с Герой неудачно сочетаются в работе, а иначе не двинешь: Гере Настю уговаривать, мне – за обстановкой следить, а Ленка – единственный, кто может нанести противнику серьезный урон, вплоть до смерти. Так что они подальше друг от друга держаться стараются, а я – между ними.

Идем медленно из-за Геры, он не умеет перемещаться по меткам как Лена или проходить через Глубину как я, вот покрутился, прочувствовал направление и двинул, мы за ним. Под нами поля, луга, перелески промелькивают, красиво, над рекой пролетели, вторую пересекли, шоссейные дороги стали попадаться гуще, а вот над высоковольтной линией зря прошли, там как воздушная яма, нас с Герой чуть не ссадило прямо на провода, а Ленка благоразумно «пропала» с одной стороны и вынырнула с другой, когда мы уже пересекли опасное место. Масква спряталась в густых черных, белых, серых и фиолетовых дымах, и когда мы нырнули сквозь один такой выхлоп, то я понял, что это не дым, а вроде сильных эмоций и тяжелых мыслей и чувств, оставшихся после того, как их уже испытали. В сером мареве меня моментально пронзила с головы до ног тяжкая, неизбывная тоска, запредельная, ночная, от которой волком завыть или кинуться об асфальт с крыши. Отвык я от города, за пару суток отвык, и его спертый эфир расплющил меня, как лягушку под КрАЗом. Или просто кто-то рядом жутко страдал, а я вляпался в чужие страдания, как в лужу. Ленка меня выдернула, щелкнула колючим вниманием, и я, как ни худо мне было, заметил, что ее бесформенно-овальное тело налилось бледным светом и уплотнилось почти до состояния реального. Кому отрава, а кому и вкусняшка…
Где там Гера? Ага, вот он, облетает теперь каждый выхлоп, дорвался геймер до полигонки, столько же понта и лишних движений. «Не вертись,– говорю. – Направление потеряешь». В общем, поплутали немножко, он с какого-то бодуна попытался ориентироваться по названиям улиц, а не по чувству направления, только читать в астрале очень сложно – буквы расплываются, убегают, превращаются хрен знает во что, да и дома не всегда на себя-реальных похожи. Пришлось мне извлекать из памяти ощущение, исходившее от Насти в нашу единственную встречу и надеяться, что именно оно правильно определяет ее суть, цепляться за Геру, втаскивать его за собой в Глубину и выныривать на это чувство. Как ни странно, но получилось.
Настя как раз возвращалась домой, и чувствовалось, как она устала… нет, не устала – она огорчена, и причина огорчения совсем не ученики, а вот это чудо, которое со мной по правую руку летит. Смесь подозрения и досады, которая овладевает брошенной девушкой еще до того, как она это умом осознает, знакома мне по неоднократным наблюдениям, прошлой зимой аж две сразу у нас на потоке этим фонили. Жаль, они не в моем вкусе (нет, хорошие девушки, только страшненькие обе, а одна – так вообще толстая, не пухленькая, а совсем хрюша), а то в такой момент девчонку закадрить элементарно.
Гера ее окликнул. Ну, конечно, он бы еще подмигнул. Ноль эмоций, она же в реале, и его не слышит. Подлетел и потрогал волосы. Заозиралась, но, так и не поняв, что случилось, заторопилась дальше. Вошла в подъезд, темно, Гера обогнал и как привидение перед ней вылез. Ну, блин, надо же такое придумать! Хорошо, не кисейная барышня, в обморок не грохнулась, но настроение у нее упало ниже подпола, я всем телом ощутил, как оно рухнуло. Стоит, за стенку схватившись. «Саша,– почти шепотом спрашивает. – Ты умер?» Ага, щаззз… Гера что-то оправдательное залопотал, но она его как не слышала, так и не слышит. «Тебя убили, да?» Тьфу, что бы такое предпринять… Я подлетел к ней с затылка, стал прямо в голову вдумывать: «Не умер, жив, все хорошо, но тебе надо отсюда сматываться». Она головой завертела, а услышала меня или нет – не понятно.
Гера обернулся.
Мммммать! Что за козел по лестнице скачет, то дробненько так, то через ступеньку? В спортивном костюме, кроссовках, что-то из кармана вытягивает, и явно не эспандер. Гера размахнулся, в лучших традициях компьютерных игр, врезался в него – и проскочил насквозь. Ага, пистолет у козла, и вряд ли травматика. Настя отшатнулась, вжалась в стену. Дурочка, в дверь надо, и бежать со всех ног! Я подскочил к «спортсмену», вызывая из памяти вспышку боли в правой руке, и ладонью с едва прорезавшимся сквозь нее клинком влепил ему по лбу. Рука встретила сопротивление, но прошла насквозь, как в кисель – мягкий, теплый, с комками, гадость жуткая. От омерзения я дернул рукой, а «спортсмен» поскользнулся, шлепнулся на пятую точку, проехал на ней до низу, и последние ступеньки сосчитал башкой. Что это? Кровь из носу? Да так сильно… И, вроде, сознание потерял…
Нет, не стоило Насте в дверь бежать, там ее ждали. Дубины мы стоеросовые, не додумались сперва проверить подходы. Я кинулся навстречу входящим, отставив руку с клинком как можно дальше в сторону, промчался сквозь Настю, и рубанул по тому, кто шел впереди.
Попытался рубануть. Этот бородатый хмырь в дурацкой меховой шапке только рукой повел – и меня отбросило метров на пять, снова сквозь Настю, хорошо, успел руку с клинком подальше отставить, чтоб не навредить. А хмырь подошел к ней и дернул, не касаясь тела, на уровне талии, выдрал клок ауры, и Настя медленно осела на пол.
Гера, на которого до сих пор никто внимания не обращал, выпрыгнул откуда-то, как обмылок из пальцев, и вскочил на закорки магую. Точнее, частично в его спину впаялся и запустил пальцы в лицо. Вот оно, вдохновение, аж заискрило! Или это искрит столб света, накрывший его с головой, так что и непонятно, где Гера, а где эта неожиданно взявшаяся помощь. Магуй вскрикнул, ладонями зажал глаза, зашевелил губами. Внезапно закинул руку за плечо, дернул – Гера отлетел в потолок и пропал, словно его тут и не было, столб света тоже быстро угас. Стало видно налитые кровью глаза, с одними зрачками, без радужки. Магуй завертелся, озираясь, и я ощутил резкую вонь его страха. Он не видел меня! И Ленку тоже. Такое впечатление, что теперь он вообще не видел астрала, и это напугало его до усрачки. Зато увидел, что его напарник лежит на полу расслабленной позе трупа. Потому что он и есть труп. А Ленка, огромная и яркая, отцепилась от жертвы и подплывает к магую, и этого он опять же не видит, хотя что-то подобное предположил. Потому что забормотал снова, завертелся, делая непристойные жесты обеими руками, на что Ленка разве что не заурчала от предвкушения. И лопнуло пространство, и разверзлась пасть… схлопнулась, оставляя на кафеле еще один труп. Бородища задралась, шапка откатилась как шайба… Вот так и лежи, пугало.
Я склонился над Настей, постарался ее ощутить. Теплая, сердце бьется – когда настроишься, хорошо слышно, но в себя не приходит. Я прикоснулся к ней, растворил границу между нами, начал перекачивать в нее энергию, но та не держалась – оттуда, где был выдран клок, все залитое выходило наружу. Зажал руками дыру – энергия перестала уходить, только отвел руки – снова выплеснулась. Блин, она ж так совсем истает, надо что-то делать…
«Войди в ее тело и доведи его до Засеки»,– произнесла сестра таким жутким голосом, что меня чуть не сплющило. И не обидишься – знает ли она сама, сколько в ней силы…
«Лучше нам ее поискать, а то вдруг потом найти тело не сможет? Не видала, куда ее выбросило?» Ленка подплыла ближе, протянула тоненький щуп к Насте. «Ты не поверишь, но она и так в своем теле, только вырубилась» – «Как в обмороке» – «Нет, как под сильным наркозом, удивительно даже, что дышит» – «Так может, приведем в чувство?» – «Ты не мог до нее докричаться, а тут она и вообще ни на что не реагирует».
Да, конечно. Стремно лезть в чужое тело, но иначе-то как? И Гера куда-то пропал… Ленка успокаивает, что его, скорее всего, назад в тушку кинуло, да и вряд ли внезапный покровитель даст ему так просто загнуться. В общем, все равно ничего не можем поделать, пора выполнять ленкин план.
Совместился с настиным телом, словно лег в него – никакого результата, даже, кажется, провалился наполовину в пол. Попробовал примерить на себя ее суть – не примеряется, моя собственная даже поверхностного изменения не допускает. «Представь ее ощущения», – говорит Ленка. Ну, да, ага, вот пол на округлости давит, и рука неудобно подвернута, а еще… с детства интересно, как девчонки ощущают свою… ну, это самое… первичный половой признак. Любопытство мне и помогло, тут же бросило в настино тело, но вот результат вселения заставил забыть о том месте, насчет которого любопытствовал – меня болью скрутило, словно получил полновесный пинок под дых. Крик – высокий, пронзительный – напугал сперва еще больше, до того, как понял, что сейчас это я так ору. Вообще, девчонкой быть неудобно, одни каблуки чего стоят, чуть ноги не переломал, пока до Рузы доехал, а по грунтовке уже босиком шел. И так чувствовал себя, как пыльным мешком ушибленный, а еще где-то рядом с желудком сильно болело, я всю дорогу левой рукой дыру в ауре затыкал, а правой за стены и перила хватался.
На наше счастье, эти трое были, кажется, единственными, если не считать того типа в машине, который за мной, было, двинул, а потом протаранил трансформаторную будку. Несчастный объедок… Все думаю, не перестаралась ли Ленка, может, человек хотел девушке помочь, но, судя по тому, что других машин рядом не стояло, именно этот тип ждал несостоявшихся похитителей. Доехать через полгорода до вокзала, потом трястись в электричке, останавливающейся у каждого куста, как собачка на утреннем выгуле… Дальше автобус, на который уже еле наскреб в кошельке мелочи… И еще пешком. Когда увидел крышу Засеки, ноги у меня подломились и я ничком рухнул на дорогу, хорошо, если Насте лицо не сильно разбил… и уже не почувствовал этого, пришел в себя – именно в себя, а не кого-то другого – под недозрелой китайкой, даже на взгляд кислой настолько, что челюсти свело наискось. И почти сразу же россыпь мелких яблочек загородила представительная фигура Вальки.

- Энергуи, энергуи, а я маленький нахал,– фальшиво пропела она и резко сменила тон. – А сказать мне, куда собираетесь, было никак? Юный зомбовод.
- Настя умерла? – неужели все было зря… как я Гере в глаза смотреть буду?
- Жива ваша Настенька, и даже очнулась, но ей, конечно, досталось, сперва от магуя, потом от тебя… Ты на ней такие следы своей энергетики оставил, словно вы десять лет в браке жили. Я уж Гере не говорю, ты с ним сам как-нибудь потом объяснись, что не со зла, а по глупости. Не сейчас, на него пока смотреть жалко – кто ему там явился?
- Не знаю,– ну, обошлось, жива, а с энергетикой ничего страшного, разбирательства можно отложить на неопределенный срок. Уф, пронесло.
- Смотри, как бы он умом не рехнулся. А то эгрегориальное воздействие – жесткая штука, неподготовленного может сломить. Попытайся хотя бы узнать, как эта хреновина себя называла. Не-не-не, сейчас никуда не ходи, не вставай даже, я еще не все магуйские подарочки из тебя вытащила, а то потом и моргнуть не успеешь, как опухоль наживешь или язву,– Валька медленно водила над моей тушкой руками, и от них было жарко, щекотно и временами больно.
- А Насте кто поможет? И Гере?
- Вот за них не волнуйся, есть кому. Сюрприз тебе к вечеру будет, чтоб не расслаблялся.

_________________
Пока!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 28 ]  На страницу Пред.  1, 2

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Перейти:  
cron
Pover by phpBB ©