"Кто прав?" в мире субъективного языческого идеализма.
Некоторое время назад, в одной из тем этого раздела, была озвучена претензия к тем идеям, на которых основано мое мировоззрение. Диалог к этому времени перестал быть конструктивным и поэтому я счел за лучшее не отвечать, однако последующее обсуждение, в которое включились и другие участники, показало, что идеи, которые я излагал как в своих книжках, так и на форуме, остались не вполне понятыми. Поэтому я считаю нужным ответить здесь, спустя некоторое время - не для того, чтобы инспирировать новый спор, а для того, чтобы разъяснить свою позицию. Сама претензия (вне контекста срача, в ходе которого она была озвучена) - вполне здравая, и это еще одна причина, почему данной идейной проблеме стоит уделить внимание.
Итак, началось все с моего утверждения об ошибочности "общей Правды", в которую верили многие древние язычники, эта ошибка, на мой взгляд, имела катастрофические для язычества последствия в виде слишком легкого распространения и принятия монотеизма (от единой онтологической Истины до единого Бога в персоналистическом мире древнего человека - один шаг). Вместо этого правильное язычество, на мой взгляд, должно комбинироваться с субъективным идеализмом (придуманным, по иронии судьбы, христианским епископом Беркли, но так и не нашедшей совершенно никакого приложения в христианстве). Язычество (политеизм, многобожие) в сочетании с субъективным идеализмом предлалагет нам мир со множеством онтологий, множеством истин, при том эти "истины" - не некие правила или законы, а персонализированные "я" богов и людей, лежащие в основании бытия. В ответ на это и поступило резонное возражение: есть онтология множественна и единого закона для всех нет, то как можно считать кого-либо более "правым", чем другого? Как и чем возможно обосновать некую "правду", если "правды" всех остальных имеют такую же онтологическую истинность, столь же подлины и правильны? Объясняю. В системе моих представлений, помимо множества не смешиваемых и не подчиненных никаким общим правилам ноуменальных, онтологических "истин", есть также мир феноменальный, более-менее общий, в котором эти ноуменальные "истины" разворачиваются и проявляются. (В скобках замечу, что уровней от "частных безусловных истин" до "общей условной иллюзии", по моему мнению, гораздо больше, чем два, но чтобы слишком не усложнять, условимся пока считать, что у нас всего лишь два основных уровня). Теперь возвращаемся к претензии и отвечаем сначала тезисно, а затем - по необходимости - развернуто: На онтологическом уровне - правы все. Поскольку нет ни ни общих правил, ни взаимодействия - чью-либо исключительную правду установить принципиально невозможно. На феноменальном, "общем" уровне - не прав никто. "Мысль произнесенная есть ложь". У всякой проявленной "истины" будут свои границы применимости, свои ограничения и условия. Окончательной, тотальной, абсолютной правды в феноменальном мире ни за кем не будет, будет вечная смена одних явлений другими. Значит ли это, что невозможна никакая конкуренция? На онтологическом уровне - да, ее нет. На феноменальном - она есть, но она никогда не даст абсолютного результата. Как конкуренция вообще осуществляется на феноменальном уровне? Если отвечать совсем коротко, то это всем известно "право силы": кто сильнее - тот и прав. Недостаток такого короткого ответа в том, что из этого тезиса как будто бы неявно следует: нельзя уступать, нужно всегда и всех давить, стараться всегда и всем навязывать свою "истину" и так далее. Это неверный вывод. Рассмотрим более подробно взаимодействие разных "истин" в нескольких вариантах.
Вариант А. Булочник и сапожник. Одна онтологическая персонифицированная истина решает выразить себя в мире в виде булочника, другая - в виде сапожника. Оба человека становятся не просто профессионалами своего дела, но и приносят в него что-то новое, особенное, исключительное. Булочник изобретает рецепт новых булок, сапожник делает сапоги такой формы, которой не существовало прежде и так далее. Есть ли у них конкуренция? Фактически нет: в сфере хлебопечения сапожник не будет лезть с советами к булочнику, а наоборот - сам уступит и прислушается; в сфере обувного дела - все будет ровно наоборот: уже булочник будет смотреть на сапожника как на авторитета. Проявляющиеся в феноменальном мире истины сосуществуют, но не конкурируют.
Вариант Б. Два булочника (ну, или два сапожника). Все тоже самое, но теперь представим, что истины решили выразить себя в феноменальном мире в одной и той же сфере. Два булочника открывают два разных производства. Конкуренция - безусловно, есть. Как она будет осуществляться? Сотни способов: от честных методов (понижение цены для привлечения покупателей, повышение качества и разнообразия) до сомнительных (задействование админ.ресурса или найм бандитов с тем, чтобы они поколотили конкурента и сожгли его лавку). Также немалозначимым фактором конкуренции будет и то, чья истина выражает себя полнее - чтобы понять, что имеется в виду, представим: один булочник сносно печет все по известным рецептам, а другой экспериментирует и предлагает большее разнообразие, и даже находит со временем рецепты не просто иные, а более качественные, в результате чего даже традиционные булки у него выходят немного вкуснее. Понятно, что при прочих равных конкуренцию выиграет второй. Все эти методы - это и есть некое расширенное "право силы". Нет никакого смысла упираться, топать ножками и кричать, что твои булки вкуснее: чьи булки лучше, в итоге определит покупатель. Это и будет выяснение реального баланса между двумя "правдами". При этом стоять на своем - не всегда лучшая тактика; не менее полезным может быть частичное признание правды конкурента, заимствование его приемов и так далее.
Вариант В. Булочник и функционер. Два примера выше - про слегка идеализированный мир. В реальном проявляющимся истинам приходится не столько противостоять иным истинам в той же сфере, сколько претендующим на истинность не-истинам. Что такое не-истина на примере булочника? Это функционер или рабочий хлебопекарного завода, которому вообще глубоко похер на качество и оригинальность продукции. Формально он занимается тем же самым, что и булочник, но его "истина" никак или почти никак себя через его занятие не выражает. Он совершает механические действия, действует так, как ему сказали, мало что понимает в хлебе, но полагает, что он лучше булочника потому, что завод - это махина и есть еще 10 рабочих, которые подчиняются бригадиру и делают все тоже самое, в то время как булочник - только один. В принципе, масса функционеров может задавить булочника, сделать его бизнес неприбыльным, разорить, но ничего хорошего из этого не выйдет - они как пекли, так и будут печь посредственные булки, а может и вовсе загубят всю эту сферу.
Моя претензия к жрецу, сказавшему, что он "конечно, не верит в одноглазого мужчину с копьем верхом на восьминогом коне" - заключается в том, что он в данном случае не выражал свою истину (вариант Б), а скорее шел на поводу у общественного мнения, говорил то, что от него ожидали услышать, пытался понравиться воображаемым слушателям, а не утверждал свою истину, свой порядок вещей.
Надеюсь, теперь моя позиция всем понятна и ничего больше разъяснять не придется.
|