(Негров было 12, белых с Торесом 8, осталось 8 негров и 4 белых)
После того как Рамирес вылез из палатки, мы переместились под уцелевший навес, там перезарядили мушкет и оба пистоля, разложив корзины и мешки по периметру, засели за импровизированной баррикадой. Нам предстояло караулить остаток ночи. Пожар потух сам собой, дождь превратился в морось. После полуночи в темноте кто-то начал стонать,
его жалобы на незнакомом языке продолжались около часа. Рамирес стал нервничать и предложил вылезти из укрытия, чтобы совершить богоугодное дело, добить бедолагу. На это я возразил, что, во-первых, пули надо бы поберечь, а во-вторых, не стоит привлекать к себе внимания пальбой, вот печенкой чую — не стоит. Он согласился со мной, действительно, пули нужно экономить и привлекать внимание тоже не следует, но можно было бы проявить христианское милосердие каким либо другим способом, к примеру, перерезать бедняге глотку. Тогда я заметил, что придется покинуть укрытие, а я считаю это не разумным, и пусть Рамирес не забывает, что это негр-носильщик, а он вряд ли христианин, скорее всего язычник, и пусть о нем заботятся те демоны, которым он молится. И судя по всему, демоны услышали — из джунглей донесся громогласный рык и треск ломаемых веток, шум приближался. Протяжный полный гнева глас раздался над джунглями. На какие-то мгновения все прекратилось, мы перестали дышать. Затем послышался смешок, с таким милосердием мог усмехнуться разве что ветер. Стоны перешли в истерические выкрики и плачь, но и это длилось недолго, превращаясь в вопль отчаянья и боли, а потом в визг на одной ноте, затем наступила тишина. По моей спине катил холодный пот, Рамирес рядом трясся так, что казалось, наша баррикада вот-вот развалится. По прошествии двух часов мы услышали выстрел далеко в лесу, затем еще один, надежда в наших сердцах угасла; минутой позже послышались крики о помощи, но и они быстро затихли.
Долгое, томительное ожидание рассвета. Крики ночных птиц, треск кустарника и шелест листвы. Душно, хочется пить, затекло все тело. Рамирес, не убирая одной руки с мушкета, второй залез себе за пазуху, достал кусок хлеба и, откусив, начал медленно жевать, осыпая бороду крошками.
Наконец утренний туман стал подниматься от земли, он делается все гуще, и тянет свои щупальца выше, вползая по стволам на ветки, а оттуда на вершины. Подобно душам грешников, его языки вздымаются над кронами деревьев, тянутся навстречу половине багрового светила, купающегося в расплескавшейся на востоке реке из крови и дыма. И отвергнутые распаляющейся в гневе восходящей звездой, испаряются. Их слезы отчаяния, собираются на разлапистых листьях, капают с ветвей и покрывают траву и цветы тысячами росинок.
Страницы:
Подражание Соломону Кейну — Часть 1
Подражание Соломону Кейну — Часть 2
Подражание Соломону Кейну — Часть 3
Подражание Соломону Кейну — Часть 4
Подражание Соломону Кейну — Часть 5
Подражание Соломону Кейну — Часть 6
Подражание Соломону Кейну — Часть 7
Подражание Соломону Кейну — Часть 8
Подражание Соломону Кейну — Часть 9
Подражание Соломону Кейну — Часть 10
Подражание Соломону Кейну — Часть 11
Подражание Соломону Кейну — Часть 12
Похожие записи
Комментариев нет
Оставить комментарий или два