С Вячеславом мы прибыли сюда недавно но сразу прочувствовали душой здешние края. Скромная природа Черноземья не отличается излишествами, но если говорить о цветении, особенно о весеннем, то порой бывает трудновато подобрать подходящие слова. Для деревьев время цветения — весна, и большинство пород управляется с этим еще до распускания собственной листвы. Но четверо — двое чужеземцев и двое своих — откладывают это дело на лето.
Лето и начинается с цветения белой акации. Завезенная давным-давно из-за океана, она так прижилась у нас, что никто не вспоминает о ее происхождении. Обычное дерево улиц, скверов, лесных полос и парков. И только ей, единственной из чужеземцев, за дивный аромат белых кистей посвящен бессмертный русский романс. Мимо цветущего дерева не пройти ни днем, ни ночью, не вдохнув этого благоухания. Но за это роскошное убранство акация не разделяет участи беззащитной черемухи: густая листва и душистые гроздья скрывают остро заточенные шипы.
А ведь червячок сомнения преследовал меня перед путешествием. Когда я только заходил брать авиабилеты из Москвы, я еще думал, а стоит ли лететь именно в Черноземье, может просто отдохнуть в своей подмосковной даче? Теперь я понимаю насколько я ошибался, такой природы не найти нигде, да и к тому же сам перелет обошелся мне совсем недорого. Находясь в таком цветущем крае сама душа начинает петь...
Июньская жара и горячий ветер быстро сметают с деревьев крылышки цветков-мотыльков. Но среди тысячи всегда найдется одно, которое, отдохнув и набравшись сил, снова начинает цвести и цветет до самой осени, но уже без той расточительности, как первый раз. А от всех акаций принимает душистую эстафету лох.
Растут вдоль дорог, по опушкам лесных полос, во дворах и везде, где посадят, серебристо-седые кусты или невысокие деревца лоха. Он тоже родом не местный, но уже поближе, и кустами его делают наши морозы. Невысоки ростом, а лет многим под сотню. Зелень листьев и бутонов скрыта густым белым налетом, спасающим от перегрева и иссушения. Там, где густо стоят его ряды, не пройти сквозь строй: не пустят острые колючки. Сороки оценили эту защиту, и на многих кустах чернеют огромные шары их гнезд. Невысоко, но кому охота пробираться сквозь сотни острейших шипов, чтобы добиться сомнительного успеха.
Когда цветет акация, пышные соцветия скрывают зелень листвы, и цветки лоха увидишь вблизи. Мелкие, невзрачные, они сидят на молодых мягких побегах, источая необыкновенно сильный аромат.
Наше путешествие шло по плану, и не было никаких неожиданностей. Мой товарищ по путешествию Вячеслав также как и я приобрел авиабилеты из Новосибирска, где и была его родина, и добрался до Воронежа, столицы Черноземья, отдельно от меня. В аэропорту мы встретились и поехали далее уже на автобусе, наслаждаясь местными видами.
Мчит по шоссе автобус, и вдруг его душный салон наполняется цветочно-пряным запахом, будто пролили нечаянно флакон духов. Поезд, подходя к станции, сбавляет ход в густой волне аромата, сотнями вихрей врывающегося в открытые окна разгоряченной электрички. Он настолько силен, что, кажется, его можно не только вдохнуть, а даже пощупать. Однажды в пору цветения лоха я ехал на теплоходе по широченному Днепровскому лиману, вдоль берегов которого тянутся серебристые рощи, отгороженные от воды ровной зеленой каймой тростников. И над всей этой водной ширью стоял тот же пряный аромат. Ни морского, ни степного ветра не хватило, чтобы разбавить или унести прочь этот запах.
А еще раньше в песчаной пустыне Приаралья я положил душистую веточку между листками записной книжки, чтобы потом спросить местное название удивительного растения. Прошло много лет, но аромат не исчез: пересохшая веточка пахла все так же приятно, но не так резко. Может быть, потому, что отдала часть благоухания исписанным страницам.
А потом опадут серебристо-желтые лепестки и останутся на их месте небольшие и тоже серебристые плодики. Не ядовиты, не горьки и не кислы, даже чуть сладковаты, но как-то не находится на них любителей. Только поздние свиристели, когда уже на рябинах ягоды не останется, будут ощипывать их словно бы нехотя. Да зимой толстоклювые дубоносы будут колоть затвердевшие косточки, чтобы хоть чем-то перебиться до весны.
Воронежское лето коротко и для лоха, и для акации. До ноября, до мороза и снега держатся листья, не меняя своего цвета. (Разве у лоха, подмороженные, они станут чуть зеленее). Оба дерева остаются ежегодно безучастными и чужими на торжественном карнавале золотой осени. Может быть, потому, что там, откуда они родом каждый, такого праздника в природе никогда и не было.
И последней из деревьев, отмечая середину лета, цветет наша липа. В эту пору в богатых липовых урочищах стоят десятки разноцветных пчелиных домиков и трудолюбивые сборщицы только успевают летать не взад и вперед, а вверх-вниз. У липы не бывает слабого или среднего цветения: или много, или ничего. Цветущая липа не зеленая, а светло-кремовая. Но в год засухи деревья не цветут совсем. Зато и в сто лет цветут, и в двести, и старше.
И липовый мед светел, как и цветок ее, но не сохраняет его аромата. А этот аромат не так силен, как у акации и лоха. Он нежнее и как-то приветливее, он успокаивает. В старом сосновом бору, где между соснами не так редко растут и липы, в летний полдень запахи нагретой хвои и липового цвета стекают к земле, и, смешиваясь, словно еще больше облагораживают друг друга, то, становясь порой неуловимыми, то наплывая невидимой и невесомой волной.
А кто же четвертый? Четвертый — редкая ива-чернолоз. Она среди ив как чужая. Те давно отцветут уже, а на этой еще ни листочка. Вместе с поздним дубом, только в середине мая, распускается чернолоз, а цветет уже летом. Цветет тоже не как ивы, не в один присест: по очереди желтеют и опадают короткие желтые сережки. У нее нет привлекательного аромата, но все-таки пчелы и ее не обходят при всем том обилии цветов, какое бывает перед сенокосом.
В ту же пору белыми зонтиками соцветий покрываются черная бузина, калина, но это уже не деревья.
- Автор: Леонид Николаев.
Похожие записи
Комментариев нет
Оставить комментарий или два