Проливной дождь усадил меня под накренившийся осокорь на целых шесть часов. На хоперских берегах немало таких осокорей, под которыми можно высидеть и шестидневный дождь, оставшись совершенно сухим. Сперва было интересно смотреть, как каждая капля на мгновение рождала блестящий шарик. Шарик отпрыгивал от места всплеска и снова становился водой озера. Но тучи опускались все ниже, сетка дождя становилась все гуще, сидение под осокорем обещало быть скучным, если бы не голубой зимородок.
Он со своим свистом или писком вылетел из беспрестанно вздрагивающих от дождя ольх и уселся прямо напротив на сухом прутике, такой же яркий и сверкающий, как и в солнечный день. Казалось, его бирюзовая спинка светится сама по себе. И под таким дождем в его позе и фигуре не было ничего унылого, может быть, потому, что он то и дело встряхивался, присматриваясь к воде. Что-то заметив, падал вниз и через секунду возвращался на то же место с добычей. Это было, наверное, самое удобное место на озере, потому что чистое зеркало осталось только на середине, а все от берега заросло лопушками кубышек, розетками чилима, колючим телорезом, лягушатником и ряской. А под прутиком была свободная вода. Впрочем, не каждый бросок был удачен. Видимо, в дождь рыбачить трудновато даже такому профессионалу. Иногда он только чуть касался клювом воды, иногда плюхался так, что брызги летели, и, ничего не поймав, менял место.
Я не впервые встретился с зимородком, но никогда так долго не бывал наедине с занимательной птицей. Именно наедине: поблизости больше никого. В такой обстановке невольно всплыло сравнение с заядлым рыболовом. Те же терпеливость и сосредоточенность, тоже есть излюбленные места, тоже не любит компании и зевак. Но у человека это страсть, которой он отдает свободное время, а у зимородка— профессия, которая на всю жизнь связала его с водой. Есть еще разница — зимородок любит рыбешку, но ловит при случае и другую живность, плавающую у поверхности.
Почему он больше охотится с присада, а не реет над водой, как чайка, не плавает? Крылья слишком коротки, чтобы повторить полет чайки, хвост еще короче. Вот он и летит над водной гладью так, что не видно мелькания крыльев. Но иногда со всего разгона вдруг круто взмоет повыше и остановится в воздухе, чтобы высмотреть добычу. Коротенький хвостишко не позволяет делать крутых поворотов, но вместе с тем удивительно, как уверенно несется птица сквозь лесную чащу, ничуть не сбавляя скорости. А ноги годятся только для сидения. Ходить:то приходится только в своей норе-гнезде, и все.
Работа над норой нелегкая, потому что роют ее птицы в отвесном и твердом берегу, чтобы исключить всякую возможность обвала хода. И дорожат этой работой, поселяясь в норе несколько лет подряд. Их не прельщает, как береговушек, податливый, рыхлый песок, где можно было бы управиться за день. Но иногда обстоятельства заставляют забывать о выборе. Несколько раз уже находил я коротенькие (втрое короче нормы) норки зимородка в сосновых или березовых выворотнях, в глыбе песка и торфа на корнях поверженных деревьев и чуть ли не в километре от того берега, где жили прежде.
Привычно связывать слово «гнездо» с уютной, мягкой, сухой колыбелью птенцов. У зимородка в доме что ни весна — наводнение, особенно на реках с невысокими берегами. И поэтому вечно там сырость и нет никакой дополнительной вентиляции. Так, может быть, птенцы одеты в густой пух, как у болотных крачек, сидящих на мокрых гнездах? Вовсе нет. Совсем голышом, без пушинки вылупляются из яиц птенцы зимородка. Но зато покидают они дом почти неотличимые от родителей — такие же яркие и блестящие.
Из, -за половодья и прилетают зимородки весной по позднее, пока войдет река в берега, пока вода отстоится, чтобы охотиться можно было, пока оденутся в зелень прибрежные кусты и деревья, потому что не любят они сидеть на виду и обычно их с воды заметить трудно, не то что с берега.
Голос — короткий, резкий свист. Других звуков не слышал. Свистит чаще всего в полете, словно предупреждая: я лечу, я здесь хозяин! И это право на владение территорией уважается всеми соседями-соплеменниками, а иных конкурентов в таких местах почти не бывает. Разве крачки иногда пролетом поохотятся немного.
Долбить и песок — не то, что твердую глину, тоже, наверное, неудобно даже таким клювом, потому как опереться не на что: хвост маловат. Клюв особый: он чуть короче крыла, но зато какой безукоризненной формы! Прямой, ровный, острый. Он придает облику птицы некоторую несуразность, но когда присмотришься получше, первое впечатление исчезает скоро.
На наших реках, озерах и даже прудах зимородки не редкость. Однако мне ни разу не пришлось видеть двух взрослых зимородков рядом. Не любят они своего общества, хотя друг друга из виду не теряют. К этакой «нелюдимости» их вынуждает тот же способ охоты, а рядом с другими птицами уживаются превосходно. Копал зимородок норки в самой гуще колонии береговых ласточек, но, кажется, они этого соседа даже толком не знали в лицо.
Раз за разом бросался зимородок в воду. Иной раз, поймав рыбешку, поправлял ее поудобнее о ветку и глотал сам* иной раз улетал за те же ольхи и быстро возвращался снова. Птенцам носил. Вернее, носила, потому что кормит детей только самка. А их у нее бывает дважды в лето чуть ли не по десятку. И когда к вечеру расписная птица улетела совсем, я тут же на берегу написал этот рассказ и, не дожидаясь окончания дождя, пошел своей дорогой. Все равно после такой встречи ждать чего-то лучшего было нечего.
- Автор: Леонид Николаев.
Похожие записи
Комментариев нет
Оставить комментарий или два